Алесковский, наблюдая за ними, думал о том, как выйдет Кайгысыз из сложного положения, а рабочий Иванов считал, что все конгурские вожаки немного тронуты умом.
— Значит, каждый род думает, что аул стоит за него?
— Верно! — дружно отозвались все четверо.
— Помнится, Ленин говорил — кто верит пустым словам, глуп и бестолков. У меня ума не так много, а все-таки не хочется оказаться и в ряду дураков.
— Не понимаю твоих слов, Кайгысыз Атабай, — нетерпеливо сказал Нарли.
— Я хочу сказать, что язык без костей. Мало слов, нужны доказательства.
— Какие?
— Если люди идут за вами, соберите их вместе.
Вожаки призадумались. Желая выиграть время, Алламурад сказал:
— Тогда идемте к столу.
— Стоит ли? — спросил Атабаев. — Сам знаешь, мы же не разжиревшие царские чиновники, не хотим, чтобы нам кланялись издали. Приятнее смешаться с народом, вести разговор попросту.
Огорченный находчивостью Алламурада, который успел его опередить, Нарли восторженно поддержал Атабаева:
— Вот это верно, Кайгысыз! Правильно сказал!
И он сделал знак своим сторонникам, приглашая их подойти поближе. Позвал своих и Алламурад. Люди не спеша поднялись на ноги и приблизились, однако каждая группа осталась на расстоянии от другой, будто боялась испачкаться. Женщины по-прежнему сидели на корточках. Желая доказать свое рвение, Нарли крикнул:
— Что вы там расселись, будто играете в джонкиджок? Пошевеливайтесь, чтобы вас!..
Атабаев неодобрительно покачал головой.
— Хов, Нарли-ага, разве так можно? Надо действовать полюбезнее, по обстановке…
— Чем строже держишь женщину, тем она мягче.
— Может, прошли те времена?
— Для нас не прошли, — отрезал Нарли.
Пререкаться с ним не было времени.
— Дорогие друзья! — сказал Атабаев, обращаясь к собравшимся, — мы знаем, что в ауле продолжаются раздоры между родами и племенами. Ссоры эти радовали царя, он хотел видеть наш народ слабым. Казалось бы, свергли царя — и спорам конец. Но при-Бычка подобна сорной траве-чаиру с глубокими корнями: ее сразу не вырвешь… Ваш аул дважды собирался на выборы, а договориться вы все не можете. А вы не хуже меня знаете, что «у дружных один бог, он-то и побеждает врагов». Никогда и никому ссоры не приносили пользы. Они ведут к нищете и разрухе. В наши дни раздоры особенно опасны. Я вот смотрю на вас: у одного голое плечо сверкает из лохмотьев, у другого не сосчитаешь заплаток на штанах, у третьего в брюхе урчит от голода. Но не Есе живут одинаково. Если у богача полные мешки в закромах, у бедняка из мешка и пылинки не выбьешь…
— Ты, сынок, ясновидящий? — перебил Атабаева старик в докрасна порыжевшем тельпеке[2].
Хотя Атабаев не любил, когда его прерывали, но это замечание ему понравилось.
— Как тебя зовут, ага? — спросил он.
— Непес.
— Так вот, дорогой Непес-ага, кто знает жизнь, тому не нужны волшебные чары. Я ведь не с неба свалился, а вырос в крестьянской семье. Жизнь дехканина — для меня понятная книга.
— Чтоб лицо твое и глаза твои не видели беды, сынок, — сказал Непес.
— Для меня не тайна. — продолжал Атабаев, — что если у одного крестьянина есть тощая кобыла, то у другого нет и дохлого козленка. А у третьего омач и борона, но нет семян. Для чего же пахать? Среди тех, кто здесь собрался, на одного бая — двадцать батраков! Кто же поверит в справедливость аллаха, если он делает одного богатым, а сотни нищими? И споры в вашем ауле идут на пользу не вам, а баям, богачам…
Какой-то верзила в маленькой шапочке поднялся с земли, поморгал глазками и сказал:
— Хоть мы видим тебя в первый раз, Кайгысыз, но понимаем, что ты человек удивительный.
По привычке Атабаев спросил и у него имя.
— Ай, какое это имеет значение! Меня зовут Токар Тахир.
— Чем же я удивил тебя, Токар?
— Ты будто залез в наши души, а потом выбрался наружу.
— Тебе не понравились мои слова?
— Потому и говорю, что понравились.
— Выходит, ты не по своей воле связался с одной из групп в вашем ауле?
— Э, где бы я не садился — разницы нет. По правде сказать, наши споры и раздоры съели мое мясо, теперь дело дошло до костей.
Токар надвинул свою шапчонку на брови и сел на место.
— Сейчас первое дело, — сказал Атабаев, — поднять бедняцкое хозяйство. Пусть у всех будут земля и вода, орудия и семена. Кто поможет? Советская власть! Вы найдете опору в ней, а она — в вас. Нет нужды скрывать, что сейчас Советская власть ждет вашей помощи. Кто же придет на помощь народной власти, как не сам народ? А когда кончится война, Советская власть сделает так, чтобы руки крестьянина дотянулись до всего лучшего, что создано на земле.
