Торопливо открыл третью страницу. Нашел фразу: «Когда человек потеет в холодильной камере…» Отложил рукопись. Ситуацию следовало обдумать. Но при этом думать было нельзя – противник слышал мысли.
Противник, который угадывает мысли, попался впервые.
– Чего орешь? – сказала Катя. – Чё ты на меня орешь, старая дура?! Хочешь квартиру? Попроси! Спокойно. Вежливо.
– Я – старая дура? – не веря своим ушам, переспросила мамашка.
– А что, молодая? Разговаривать научись! Пердило кефирное!
– Я – твоя мать! – прошипела мамашка, и гордость послышалась в ее голосе. – Кто тебе жизнь дал, прошмандовка? Кто носил девять месяцев? Грудью кормил? Жопу мыл?
– Тебя просили? – холодно поинтересовалась Катя.
– Что? – растерялась мамашка.
– Носить, кормить, жопу мыть – я тебя просила?
– Н-нет…
– Вот и заткнись. Кстати, от твоего молока у меня был вечный понос. Забыла?
Печатать роман было нельзя, это похожий на Бога понял совершенно отчетливо, как только просмотрел роман до середины. Внешне роман походил на заурядный детективчик, написанный в меру пошло, в меру мастеровито и достаточно лихо. А вот содержание… В развлекательную почву детективного романа автор насмешливо зарыл большую политическую собаку. С документальными подробностями излагалась одна из главных тайн государства, а именно: источник личных негласных доходов Президента-победителя. Президент-победитель монополизировал торговлю кефиром на родине и за рубежом. То была одна из гордостей технической модернизации отечества: кефир победил йогурт. Не просто победил – уничтожил под корень. Немерянные вложения бюджетных денег принесли результат. Страна могучей десницей накрыла мировой рынок кисломолочных продуктов, стала монополистом, наконец-то поставляла за рубеж не сырьевые ресурсы, а продукт глубокой переработки коровьего молока, чем вполне обоснованно гордилась.
И вот, оказалось, деньги за кефир оседают в оффшорах. Перетекают из одной дружественной фирмы в другую, меняют цвет, форму, запах, стираются, сушатся – «отмываются», говоря на жаргоне финансистов-рецидивистов, – и превращаются в личные миллиарды Президента, охраняемые его собакой Баскервилей по фамилии… Фамилия в романе была названа липовая, но очень похожая на настоящую. Настолько похожая, что не могло возникнуть разночтений.
Как всякий порядочный детективный роман, этот не обошелся без погонь, отравлений, контрольных выстрелов в голову и таинственных смертей. Иногда убивали персонажей, отвратительно похожих на друзей Президента. То есть в книгу запрятали умысел – весьма прозрачный.
Умысел требовалось нейтрализовать, его следовало немедленно обратить себе на пользу.
Как это сделать, когда подслушивают мысли?!
Такой задачи судьба перед ним еще не ставила. Надо было научиться врать самому себе, врать мысленно, при этом контролируя и конструируя вранье таким образом, чтобы поверил могущественный противник, а ты, сам, управляя собой, не формулировал желаний. То есть требовалось овладеть искусством формировать желания, не обозначая их словом.
Был и второй вариант защитных действий: наполнить мозг мощным потоком паразитного сознания, таким мощным, чтобы его технически невозможно стало контролировать. И там, внутри потока, уметь извлекать из интеллектуального шума ключевые слова, складывать их в управляющее воздействие, но так, чтобы шифровальный пароль, скрывающий смыслы, опять же, не формулировался словами.
То есть надлежало: отказаться от слова как инструмента власти, овладеть чувственным миром, превратиться в животное.
Как только похожий на Бога нашел решение задачи, он просто воспарил на крыльях любви и уважухи. Любви к себе и уважухи к своему гению. Он опять нашел выход! Расстрельная команда будет маршировать на параде, вместо того чтобы хором выпалить ему прямо в грудь!
Мысли такого уровня еще никогда не приходили ему в голову. Следовало признать: холодильная камера оказалась прекрасным местом для интеллектуальных дискуссий.
Что совсем не удивительно для человека, рожденного и выросшего на вечной мерзлоте.
– Я прочитал ваш роман, – сказал похожий на Бога. Катя вернулась в Кремль и шла в Георгиевский зал. Похожий на Бога поймал ее в коридоре, пристроился за плечом и двинулся следом. – Вы действительно желаете его напечатать?
