Гоня лошадей, Константин с Дацием проделали путь до Никомедии за четыре дня. Главнокомандующий Лициний выглядел удивленным, когда они предстали перед ним.
— Я вижу, вы шли с хорошей скоростью, трибун, — похвалил он, — Как император Диоклетиан?
— Здоров и счастлив.
— А его капуста? — Лициний улыбнулся.
— Наливается. Никто в окрестностях Салон не осмеливается выращивать крупнее, чем у него.
— Можно мне осведомиться, командир, куда меня направляют?
— К персидской границе, в область правления цезаря Максимина Дайи. Полагаю, ты уже бывал в тех местах.
— Несколько лет назад, во время персидской войны.
— Тогда ты, без сомнения, знаешь территорию, прилегающую к Евфрату, и крепость Каллиник.
— Каллиник? — Это в разговор вмешался Даций, подстегнутый удивлением. — Когда я был там, Каллиником командовал центурион.
— Видите ли, и цезарь Максимин Дайя, и август Галерий считают, что этот пост теперь достаточно важен, чтобы было оправдано пребывание там трибуна, — объяснил Лициний. — А поскольку вы оба уже знакомы с охраняемым крепостью районом, это место показалось нам вполне подходящим для вашей службы.
Ловко придумано, решил Константин. Упрятав его на Востоке, Галерий избежит столкновения с Констанцием, неминуемым, если бы он просто устроил его казнь. Но не исключено и то, что Галерий в своем рвении переусердствовал. Всего лишь в нескольких днях пути к северо-востоку лежали провинция Армения и царство Тиридата — не только одного из могущественнейших независимых монархов империи, но и близкого друга Константина. И в нем жила уверенность, что если он попросит Тиридата вызволить его, заживо погребенного, из Каллиника, то даже Галерий вряд ли сможет отказать просьбе такого почитаемого монарха в том, чтобы его войскам назначили нового командующего.
— А ты, трибун, так же относишься к Каллинику, как и центурион? — Подозрительная нотка в голосе Лициния насторожила Константина: от него ожидают, что он запротестует, а это, возможно, окончится для него еще более скверным назначением.
— Я солдат империи, командир. Буду служить, где бы ни приказали.
— Я тоже, — добавил Даций.
— Когда нам выступать на новое место службы? — осведомился Константин.
— Если желаете, можете взять несколько дней увольнительных, — предложил Лициний. — Насколько мне известно, семья твоей матери живет где-то неподалеку?
— В Дрепануме, — подтвердил Константин. — Коли позволено, я поеду туда сегодня же вечером.
Хотя Константин находился в подавленном состоянии духа из-за этого назначения, которое должно лечь преградой в половину Римской империи между ним и Фаустой, его настроение резко поднялось при виде того, с каким восторгом его встречают мать и сынишка. Криспу было почти десять лет. Этот крепкий мальчуган мог уже метать легкие копья и дротики, излюбленное оружие иллирийцев. К верховой езде он пристрастился так же естественно, как научился ходить, когда Марий подарил ему пони. И вот теперь по утрам отец с сыном скакали по волнистым холмам у залива, и на какое-то время Константину удалось позабыть уготованное ему впереди унылое будущее. Но однажды, вернувшись домой после одной из таких скачек, он увидел Мария и по серьезному выражению лица своего дяди почувствовал, что назревают еще какие-то неприятности.
— А я собирался навестить тебя завтра, перед тем как мы с Дацием отправимся на Евфрат, — сказал Константин. — Что-нибудь случилось?
