— Что правда, то правда. Но успех в войне приводит к тому, что нужно заниматься политикой. — Даций пожал плечами. — Как это ни назови: судьбой, волей богов, — а результат всегда один и тот же. Мой тебе совет: найди себе другую девчонку, такую, что можно купить, ведь в Риме это проще простого. Я еще нигде не видел такого разнообразия рабынь, как здесь.
— Меня другие женщины не интересуют.
— Ты ей говорил, что овдовел и у тебя малолетний сын?
— А почему это должно иметь какое-то значение? Мальчик живет с моей матерью.
— Что ни говори, а Крисп — твой сын, точно так же, как ты — сын Констанция и камень преткновения для Максимиана в его мечтах править всей империей.
— Что ж, наверное, при таком перевесе сил против меня я никогда не смогу быть августом, — пожал плечами Константин. — Зато у моего сына не будет лишней головной боли.
— Ты ведь не попытаешься снова увидеться с ней, а?
— Нет. А что это ты спрашиваешь?
— Бьюсь об заклад, что Максимиан надеется, что ты все-таки попытаешься и дашь ему предлог уничтожить себя. А Максенцию, разумеется, только того и надо. Ладно, развеселись и давай чего-нибудь поедим.
Но ни Даций, ни Константин недооценили упрямства Фаусты и твердости ее воли. Только они вернулись с обеда, как дверь распахнулась, и девушка, с горящими щеками и часто дыша, сама вбежала в комнату. Константину сперва показалось, что она плачет, но, услышав поток гневных слов, он понял, что ярость, а не печаль по поводу его ухода толкнула ее на такой беспрецедентный шаг, как посещение его жилища.
Даций коротко взглянул на нее и потянулся за своим шлемом.
— Я подежурю снаружи, — сказал он. — Во имя Юпитера, поторопитесь, или слухи об этом разойдутся по всему Риму.
— Зачем тебе понадобилось все разрушить? — сердито упрекнула Константина Фауста.
— О чем ты говоришь? — Терпение Константина в этот день подверглось уж более чем достаточному испытанию, и это был последний удар.
— Просил у отца разрешения жениться на мне. Должен бы знать, что время еще не пришло. Еще многое нужно устроить.
— Да ведь это твой отец послал за мной. Он обвинил меня, что я хитростью, благодаря тебе, хочу пролезть в вашу семью.
— Хитростью, благодаря мне?
— Это он так сказал, а не я. Он еще предупредил меня, что незаконнорожденному сыну цезаря никогда не добиться руки дочери августа.
— Незаконнорожденный сын цезаря? Это все вранье Максенция.
— Похоже, твой отец поверил.
— Он только подстрекал тебя, старался вынудить сделать что-нибудь такое, за что он мог бы погубить тебя. Неужели ты не видишь, что они тебя боятся, Константин? — Теперь ее ярость заметно поубавилась.
— Начинаю в это верить.
— В первый раз, когда Максенций сказал мне эту неправду о твоем рождении, я пошла к писцу в Никомедии, и он составил мне копию с брачного свидетельства.
— Зачем? — Теперь уж и Константину пришла пора онеметь от удивления.
— Решила выйти за тебя, зачем же еще?
— Когда же ты это решила?
— О, очень давно, когда еще была совсем девчонкой — может, лет в тринадцать. Это случилось в Никомедии, когда вы с Максенцием оканчивали свое военное обучение, и я увидела, как ты скакал верхом и дрался с этим галлом, мастером верховой езды.
— Кроком?
— Не помню, как его звали.
— Он теперь царствует в одной из земель на рейнской границе. Отец писал мне об этом, когда я был еще в Сирии.
Похоже, она вдруг вспомнила о том, что привело ее в эту казарму, и снова ее глаза наполнились гневом.
— Как ты мог свалять такого дурака — просить у отца моей руки?
— Это после того, как он обвинил меня, будто я использую тебя, чтобы добиться его расположения.
— И как честный человек ты сказал ему правду?
— Разумеется, — жестко сказал он. — Я люблю тебя и хочу на тебе жениться. Что тут позорного?
— Ты мне этого еще не говорил. — Лицо ее снова смягчилось.
— Ну да, ведь это ты все говорила, что хочешь выйти за меня замуж и стать августой, а мне и рта не давала раскрыть, — отпарировал он, — А теперь чего ты от меня хочешь? Сказать твоему отцу, что я передумал?
— Конечно же нет. — Она подошла к нему, привстала на цыпочках и поцеловала. — Вот так — мы обручены. Но никому больше не рассказывай — пока я сама тебе не разрешу.
