Мы, конечно, думаем об одном: почва за отвороты брюк сзади попадает в том случае, когда человека волокут по земле. Она, конечно, может попасть туда и по другим причинам, но на практике с этим приходится редко встречаться.
Если, конечно, речь идет о нормальном человеке, ведущем нормальный образ жизни. К сожалению, эти два условия трудно отнести к Грунскому.
– Кроме того, на плаще сзади в нескольких местах пятна масла, которое применяют в «Жигулях». Уже отработанного.
– Не был бы он таким вонючим… – начинаю я, но Ивар не дает мне закончить.
– Третье – хлороформ.
– Где?
– В желудке. Если доверяешь моей памяти, хлороформ – довольно сильный яд.
– Спустись в библиотеку и посмотри, нет ли у них чего полезного, а я тем временем внимательно прочту заключение.
Пока Ивара нет, у меня достаточно времени не только прочесть, но и обдумать.
Да, тут действительно написано: «Количество и концентрация позволяют предположить, что совершено отравление, однако оно ни в коем случае не могло вызвать смерть». А кто мне перечислит названия всех тех гадостей, которыми этот субъект охотно накачивался, лишь бы забалдеть? Для врачей «отравление», а для него «кайф». Некоторые для этого глотают таблетки, купленные в аптеке, потом достаточно запить их бутылкой пива; говорят, есть такие, кто нюхает средство для выведения пятен до тех пор, пока восхитительно не закружится голова. В наш век дороги к блаженству бывают сложными и разными – в Америке, например, во время сухого закона всякими суррогатами травились и умирали от отравлений тысячи людей.
Ивар возвращается с раскрытым словарем: «Хлороформ – бесцветная жидкость, растворяется в алкоголе».
– Как будто создан для того, чтобы отправить Грунского на тот свет.
– Теперь меня удивляет усердие, с каким было сделано убийство. – Я встаю. – Поехали, время уходит.
У участкового инспектора мы раздобыли и срисовали приближенный план Садов – с его помощью все же легче ориентироваться. Мы разделились и работаем каждый на своем участке, но знаем, где искать друг друга, если возникнет необходимость. Обещанные Шефом курсанты тоже прибыли и, исполненные решимости, направляются туда, куда мы указываем.
За всю жизнь Грунского его фотографию вряд ли рассматривало столько народу, сколько в эти дни. Нам очень повезло с погодой: тепло и солнечно, как весной, и хотя владельцам огородов делать здесь уже нечего, солнце заманило сюда людей «посмотреть, как там», а заодно и кое–что сделать, не откладывая на весну, когда будет дорога каждая минута.
– С чем ушли, с тем и придут. Станут они надрываться!
Ивар настроен скептически в отношении способностей курсантов. Надо надеяться только на себя!
Я с ним не совсем согласен. Бывали разные случаи.
Узкая тропка под ногами из–за грязи стала скользкой, словно ее намылили: падая, я машинально хватаюсь за ветку изгороди и до крови протыкаю ладонь: ветки сплошь усеяны длинными колючками. Наконец тропинка выводит меня к дороге, по которой может проехать даже автомобиль. Теперь стук, в сторону которого я иду, слышен громче. Немного поодаль замечаю мужчину и женщину. Это они стучат, пристраивая к старой будке новую. Каркас уже готов, бревна–стойки вкопаны в землю и скреплены досками крест–накрест. Осталось обшить заднюю стену – прибить концы досок к бревнам. Женщина поддерживает доску в нужном месте, а мужчина случит большим молотком.
Сегодня я уже расспросил о Грунском двадцать три человека. С этими тоже надо переговорить.
Занятые своим делом, они не сразу замечают меня, и, чтобы не кричать на весь участок, я прохожу через открытую калитку.
– Бог в помощь строителям, – приветствую их.
Женщина ловко, как куница, оборачивается, но руками продолжает придерживать доску, чтобы не сдвинулась. Лицо побагровело от неловкой позы и напряжения. Мужчина мельком глянул на меня и продолжает забивать гвоздь.
Стою, жду, опершись о столик, вкопанный в землю. Ишь, как здорово – доска, наконец, прибита плотно, будто приросла, – теперь мужчина готов уделить внимание и мне. Подходя, он шарит в кармане пиджака. Всю пачку сигарет не вынимает – чтобы не угощать меня, окажись я курящим, – и зажимает сигарету зубами.
