Марусик как раз тряс малиновку. Вся земля под деревом была покрыта ароматными яблоками.
Услышав, в чем дело, Марусик покачнулся и едва не упал с яблони.
— О! О! О!.. — аж застонал он, слезая на землю. — А вы говорили! Ну и ну! — Он скривился, будто укусил кислое яблоко. — «Художник»! Вот вам и «художник»! Что же теперь будет? Ой! Что же теперь будет?
Сашка Цыган озабоченно взглянул на Журавля.
— Ну, что ты? Что? — ласково, словно больному, сказал Марусику Журавль. — Машину выиграли, а он… Возьми себя в руки.
Марусик несколько секунд оторопело хлопал глазами, потом, словно, придя в себя, перевел взгляд на Сашку Цыгана.
— Ага. Машину… По правде… Это хорошо… Но всё равно… всё равно… страшно.
— Ну, что страшного? Что, глупенький? Подумай! — терпеливо убеждал его Журавль. — Да если этот незнакомец и не художник, хотя я и не верю, что же тут страшного?.. Ну… Ну захотелось ему доказать, что… и прекрасно! Спасибо ему! Он себе доказал, а нам — пожалуйста, машина. Что же страшного? Хорошо! Для нас хорошо, а не страшно.
— Всё равно… — не сдавался Марусик. — Всё равно… как-то…
— А вообще!.. Разве случилось что-то невероятное, сказочное? Был тираж, выпал выигрыш. Всё нормально.
— Конечно! — словно проснулся Сашка Цыган. — Конечно! Всё нормально. Кто-то же должен выиграть. И выиграли мы. Это же здорово! Да здравствует денежно-вещевая лотерея! Слава тому, кто её придумал! Радоваться надо, а не… Эх ты, Марусик! — И он лягнул Марусика ногою, или, как у нас говорят, дал ему киселя.
И это словно стало толчком для смены настроения.
— Да вы понимаете, ребята, что случилось?! У нас будет своя машина! Настоящая! «Запорожец»! — подпрыгнул Сашка Цыган.
— А-а! — неуклюже, будто аист, подпрыгнул Журавль. — Водить научимся. В путешествие отправимся. В Сибирь, на БАМ, на Дальний Восток… Не зря мне такой сон сегодня приснился. Про «Москвич». Не зря.
Заулыбался и Марусик.
— Вообще машина — это всё-таки неплохо. Даже хорошо. Только… дадут ли её нам!
— Ну, это глупости! — махнул рукою Сашка Цыган. — Родителей попросим. Подумаешь! Главное, что выиграли! Вот это главное.
С улицы послышалось тарахтение мотоцикла. Это вернулись с работы родители Цыгана.
Отец Сашки Цыгана Павел Максимович Непорожний, смуглый и черноволосый, с едва заметной сединой, с широкими плечами и могучими мозолистыми руками, не был лодырем. Люди с такими руками, как правило, лодырями не бывают.
И в колхозе не плелся в хвосте (за что его и выдвинули в бригадиры), и у себя дома хозяйствовал исправно. Хата стояла как игрушка, деревья в саду аж гнулись от плодов, на огороде чего только не было! А большой каменный погреб был похож на станцию метро.
Мать — Ганна Трофимовна Непорожняя, русоволосая голубоглазая красавица, — была похожа на своего мужа. Такая же домовитая и работящая. И на свиноферме, и дома по хозяйству работала, не зная усталости.
Единственное, что не очень устраивало их сына Сашку Цыгана, — это то, что родители и от него требовали такой домовитости.
Но, в двенадцать лет и имея бурный темперамент заводилы и атамана, разве очень хочется возиться на огороде или в саду? На этой почве между старшим и младшим поколениями Цыганов возникали конфликты.
«Ага! — обиженно почесывался после них Сашка. — Занимайся хозяйством, занимайся хозяйством. А как к мотоциклу, то: «Отойди! Не трогай!.. Пусть вам Бровко хозяйничает после этого!»
Поэтому, как вы понимаете, для Сашки Цыгана выигрыш «Запорожца» имел еще и принципиальное внутрисемейное значение.
«Что мне теперь ваш мотоцикл! Ха-ха! У меня машина!»
Родители не сразу сообразили, что к чему.
А когда поняли, не сразу поверили. И только когда им были показаны и билет, и газета, мать закричала «ой!» и ударила руками по коленкам, а отец радостно захохотал:
— Смотри!.. Правда!.. Выиграли!.. Вот, малышня. Машину выиграли. Это же надо…
В это самое время вернулись и Марусиковы родители — папа Семен Семенович Байда и мама Байда Мария Емельяновна.
Семен Семенович был колхозным бухгалтером.
Большинство людей при слове «бухгалтер» почему-то представляет себе худого, лысого, в очках в металлической оправе человека.
