И дверь снова захлопнулась, с треском и содроганием косяка, обвалив с крыши снежный пласт в бороде сосулек. Ильдир развела руками.
— Ну, я не знаю… Силком у него стангрева отбивать, что ли?
А это идея. Я подманила подружек поближе и сказала шепотом:
— Беру это дело на себя. Спустимся сейчас в деревню. С женщинами он горазд воевать. Посмотрим, что он скажет Норву и его парням.
— Альса, может, не надо? — испугалась Ильдир, — Шуму будет… И так Сыч Этарде нажалуется, а если парни его изувечат…
— Э, нет. Они просто серьезно с ним поговорят. Ну, вытянут пару раз кнутом поперек хребта, чтоб посговорчивее был. От этого еще никто не умирал.
Летта покосилась на дом.
— А можно как-нибудь… ну, без рукоприкладства? По-мирному, по-соседски?
— Хочешь, чтобы Малена зацапала стангрева себе?
— А вон, между прочим, и она сама, — сказала Ильдир, — При полном параде. Сейчас начнется цирк.
И точно. Снизу, по проложенной нами тропе, шагал Нерег Дятел, рабочий при Бессмараге. Под уздцы он вел гнедую монастырскую кобылу, запряженную в двухколесную тележку. В тележке, выпрямив спину, восседала Малена. Она хмурилась уже издали.
Мы молча ждали, пока процессия приблизится. Малена соскочила с повозки, медленно оглядела сперва меня и Ильдир, затем, гораздо внимательнее — Летту и, еще более внимательно, Эрбова пегого конька. Убедившись, что вожделенный стангрев у нас отсутствует, она улыбнулась и мило поприветствовала нашу компанию. Причем, заметьте, без малейшего ехидства.
— Быстро соображаешь, Леттиса, — сказала она, — Здесь ты опередила и меня, и Этарду. Хвалю. Но самодеятельность редко удается. Люди не всегда клюют на марантинский плащ. Иногда требуется вот это, — она вытащила из рукава кошель.
В кошеле зазвякало.
Я раскрыла было рот, но Летта ткнула меня локтем. Посмотрим, удастся ли второй заход уговоров?
Малена подошла к домику, чинно постучалась.
— Хозяин! Эй, хозяин, открой! Из Бессмарага к тебе.
Дверь — в который раз — распахнулась. В проем выдвинулись обтянутые коттой плечи, увенчанные растопыренным можжевеловым кустом.
— Че ж вам неймется, барышни? Сказал ведь… а-а, енто уже другая. С чем пожаловала?
Малена улыбнулась.
— Мать Этарда с пониманием отнеслась к просьбе сельчан забрать пугающую их тварь. Эрб посоветовал обратиться к тебе, Сыч. Мы готовы избавить тебя и деревню от этой неожиданной обузы. Также мать Этарда оценила твою ловкость в поимке твари и твое мужественное решение передержать тварь под своей крышей. Она уполномочила меня расплатиться со всей возможной щедростью.
И Малена, приветливо улыбаясь, протянула кошелек.
— Снова-здорово! — рявкнул Сыч, — Ишшо одна голову морочит!
Короче, все повторилось с прискорбным однообразием. Охотник не на шутку взъярился, а здоровенные псы его ворчали, вздыбив шерсть, и только и ждали приказа на нас кинуться.
По каким-то причинам Сыч не желал расставаться со своей добычей. Я уж стала подозревать, что поймал он вовсе не стангрева, а по меньшей мере жар-птицу, вдобавок несущую золотые яйца.
В итоге Сыч захлопнул дверь, заявив, что разговаривать будет исключительно с матерью настоятельницей и ни с кем больше.
Малена, глубоко потрясенная скандалом, сказала нам с укором:
— Не знаю, что вы наплели этому невежественному человеку, но то, что с вашей подачи авторитет Бессмарага в его глазах подорван, факт, и бесспорный.
— Что-то ты не особенно старалась этот авторитет повысить, — запальчиво заявила Леттиса.
— Посмотрим, что скажет Этарда.
Малена забралась в повозку, не предложив нам составить себе компанию. А мы и не навязывались. Повозка развернулась и покатила прочь. Мы поплелись следом.
— Нажалуется Этарде, — буркнула я, — Чтоб мне сгореть, нажалуется. Мало того, что мы занялись самодеятельностью, мы еще и провалили дело.
— Не знаю, — вздохнула Леттиса, — Самодеятельность — это ерунда. С тем же успехом ее можно назвать самостоятельностью. А нам с Ильдир как раз надо становиться самостоятельными, сама Этарда не раз это повторяла. А то, что провалили дело, действительно плохо. Коли взялись, должны были осилить. Вот таких ляп Этарда не любит.
