— …электронно-вычислительная машина, расположенная на всей площади. Собирает и анализирует данные о каждом. Нынешний наш разговор тоже фиксируется.
— Подслушивающие устройства?
— Нет, другое. Просто этот дом — один из блоков системы.
— Но зачем?
— Чтобы точно определять коэффициент интеллекта. Ни одна мысль не теряется напрасно, кто бы ее ни высказал — дворник или президент.
— А если кто-то не пожелает все время находиться на виду? Есть же и личные, интимные моменты?
— А кто захочет, чтобы его мысли терялись понапрасну? К тому же система блокирует интимное, личное, то, что представляет ценность только для индивидуума. Главное же — принцип: к системе подключены все. Вы можете по справочнику узнать шифр интересующего вас человека, потом, сообщив его, узнать о нем все, кроме интима. Можете проверить деятельность правительства, собственную работу, мою или кого угодно. Граждане в системе заинтересованы, она объективно оценивает каждого. А кому выгодно, чтобы оказалась неучтенной хотя бы единица интеллекта? И при этом каждый причастен к делам. Вот вам пример: господин Х придумал способ совершенствования определенного процесса в производстве носовых платков. Свою мысль он высказал в квартире, в машине, где угодно, даже в лесу, все равно. Сигнал попадет в систему, пройдет ее проверку и будет передан в соответствующую отрасль. Автоматы немедленно переоборудуют конвейер, и, пожалуйста, процесс производства носовых платков усовершенствован. А господину Х система автоматически подбросила определенную единицу интеллекта. Он теперь имеет возможность взять новую марку, автомобиля через три, а не через четыре года.
— А чьей собственностью является система?
— Ничьей. Национальной. Ее контролируют люди с высоким коэффициентом интеллекта.
— Одним словом, система как бог. Все в ней и она во всем.
— Удачное сравнение.
— Еще коньяка? Я тоже никогда им не увлекался. Ваше здоровье! Система зафиксирует, что я разрушаю свой мозг алкоголем?
— Уже зафиксировала. Но вам ничего не угрожает. Зеленая полоса на всю жизнь. Наконец, системе безразлично, кто сколько пьет. Упадет производительность — снизится коэффициент.
— А отделение, Совет координации — связывающие звенья между системой и населением?
— Вы поняли верно.
— Скажите, — выпив третью рюмку, поинтересовался Сезар, — а конфликтов не бывает? Ущемленного самолюбия? Комплексов неполноценности? Презрительного отношения к менее умным, то есть своеобразного интеллектуального расизма, как было в мое время с неграми в Америке?
— Сколько угодно. Всегда возникают какие-то противоречия. И самоубийства случаются. И блоки системы рушат. А чтобы электронику сломать, надо одновременно нажать всем на все блоки. Но этого никогда не будет. Да и зачем? Хорошо, если бы у каждого гражданина интеллект превышал тысячу. Ничего не поделаешь. Это дело далекого будущего.
— А как помогают тем, у кого коэффициент низкий?
— Негативная наследственность дает о себе знать, природу не переделаешь.
— Думаю, мы сильно увлеклись. Принцип я понял. Остальное, как говорится, в рабочем порядке. — Сезар наполнил рюмку.
— Вам беспокоиться нечего: вы обеспечены. Но сейчас больше пить я бы не советовал. — Петер встал. — Телезрители просят вас исполнить одну миссию. Собственно, поэтому я и пришел так рано.
— Рад послужить. В чем же она состоит? — Сезар откинулся в кресле.
— Просят показать вас в музее астронавтики, возле памятника, в вашем доме-музее.
— Мой памятник и музей?
— Ну да! Как всем погибшим или пропавшим без вести.
— О слава!..
— Да, хотя после вашего возвращения пришлось поднимать старые архивы, вы же в систему не были введены.
— Ладно. Я не в обиде. Хотя вчера ни о памятнике, ни о музее ничего не говорили.
— Никто не вспомнил, а система посчитала нерациональным.
— А сейчас?
— Сейчас — да. Появился интерес, значит…
— Тогда вперед!
Так начался сегодняшний день: Непонятно, что его погнало в собственный музей, к собственному памятнику. Да, пожелание соотечественников. Им захотелось увидеть, как тот, погибший, воскрес и смотрит на себя. А он действительно возвратился из небытия к тому, что произошло вскоре после смерти. Памятник был из неотшлифованного черного лабрадорита, в нем выдолблена ниша, а в ней голова Адама Сезара из белого мрамора. Разум, потерянный в пространстве. И чудо было: войти в коттедж, откуда вышел 17 февраля 1995 года. Он смотрел на фотографии и грустно улыбался. На одной из них Патрис бежала взморьем в лучах заходящего солнца. Патрис, которая состарилась без него и умерла. Просто не верилось, что Патрис нет. Но ведь это же сон?..
