У личной терапии есть достоинства, и тем терапевтам, у которых есть соответствующие проблемы, несомненно, не следует ей пренебрегать. Вопрос в том, помогает ли она терапевту стать более успешным. Это еще нужно доказать. Когда обучающемуся предлагается альтернативная личная терапия, это позволяет супервизору соскочить с крючка. Вместо того чтобы помочь обучающемуся преодолеть препятствие, супервизор отсылает его к личному терапевту, избегая, таким образом, необходимости обучать терапевта конкретным действиям. Если, например, обучающийся в ходе сеанса нервничает и тревожится, то это может быть потому, что он не знает, что делать. Супервизор должен взять на себя ответственность за его обучение, а не отсылать на личную терапию. Обучающийся избавится от этой тревоги по мере роста компетентности, а не в результате приобретенного в ходе личной терапии понимания того, откуда взялась тревога.
Терапевт, сам подвергшийся терапии, имеет то преимущество, что переживает чувство незащищенности и понимает, что это значит — просить о помощи. Другими словами, терапевт может научиться сочувствовать клиенту, побывав клиентом сам.
Некоторые семейные терапевты не ставят перед собой четких терапевтических целей и не фокусируют свое внимание на том, что делать, сосредоточиваясь вместо этого на понимании системы семьи. Они побуждают обучающихся к анализу их собственных семейных систем или к построению своих генеалогических древ. Различными способами они учат пониманию системы семьи, заставляя обучающихся исследовать свои собственные семейные системы. Хотя такие программы позволяют выработать у начинающих терапевтов четкое понимание системной теории семьи, эти терапевты никогда не поймут, каким образом эти знания приводят к терапевтическому вмешательству, вызывающему в клиентах изменение. Упор обычно делается на то, чтобы обучающиеся хорошо разобрались в своей собственной семье. Вопрос о том, что им делать с семьями клиентов, остается в стороне. Подразумевается, что терапевт обучит своих клиентов знаниям о семейной системе так же, как обучили его самого.
Традиционная личная терапия обычно обучает начинающего фокусироваться на себе; она, как правило, индивидуально ориентирована и подчеркивает самоосознавание. Нелегко обучить терапевта социально ориентированной активной терапии, если он длительное время подвергался традиционной терапии. Я считаю, что чем дольше начинающий терапевт проходил терапию, тем труднее ему научиться активному социальному подходу к терапии. Такие терапевты продолжают отслеживать свои мысли и анализировать их даже во время терапевтического интервью (например, они могут спросить себя: а не реагирую ли я на эту женщину, как на свою мать?). Иногда они так заняты собой и своими мотивами, что клиенту с трудом удается привлечь их внимание. Они склонны к тому, чтобы искать корень всех проблем в прошлом, так же как делали их собственные терапевты, и не учитывать актуальную ситуацию.
Супервизия с помощью видеозаписей: наблюдение того, что случилось когда-то
Вплоть до начала 1950-х гг. было трудно наблюдать терапевтические сеансы, так как не было соответствующих технических средств. Снимать сеансы на кинопленку было слишком дорого (хотя иногда такие фильмы делали). Я снимал исследовательские интервью с семьями и иногда — терапевтические сеансы. С появлением аудиозаписи и уменьшением размеров записывающих устройств делать записи терапевтических сеансов стало удобно.
В 1970-е гг. появилась возможность делать дешевые видеозаписи терапевтических сеансов. Сразу же стало ясно, что технология, сделавшая возможной запись и изучение клинических интервью, изменит терапевтические обучающие программы. Теперь можно было выделить важнейшие части интервью и собрать их воедино, создавая учебные видеоролики. (Я вспоминаю, как в те времена бизнес-менеджер филадельфийской детской консультационной клиники, протестуя против нашего увлечения новой технологией, воскликнул: «Вы покупаете видеомагнитофоны, как карандаши!») Хотя и до этого можно было наблюдать за ходом интервью через «прозрачное» зеркало, возможность смотреть видеозапись, останавливать кадр, снова и снова возвращаться, чтобы изучить определенный момент в интервью, изменила взгляд как на природу терапии, так и на человеческое взаимодействие в целом. Просмотр записи в замедленном или убыстренном режиме давал возможность увидеть последовательности, которые были незаметны при нормальной скорости.
