– Он ничего не может поделать не только с законами природы, но даже с обычной таблицей умножения.
Какой же это – всевышний?
– Он не был бы Всевышним, если бы вносил путаницы в таблицы…
После этого, человек, назвавший себя самым известным рыбаком, повернулся и хотел отойти в сторону, но капитан остановил его:
– Хочешь, я назначу тебя боцманом?
– Нет.
– Почему? Это ведь возможность покомандовать. Да и поработаешь с живыми людьми.
– С живыми людьми я уже наработался.
А командовать дилетанту – это мешать тем, кто умеет работать.
Я останусь равным с остальными.
Капитан, помолчав немного, спросил человека, пожелавшего остаться равным остальным:
– По-твоему, люди рождаются равными?
– Люди рождаются равными, – вздохнув, ответил человек в длиннополой рубахе, – А умирают теми, кем они стали…
Риоля заинтересовал разговор капитана с матросом, и, вполне возможно, капитан хотел продолжить этот разговор, но в этот момент на палубу выскочил Андрюша:
– Слышали! Появился Христос!
Человек в длиннополой рубахе посмотрел по сторонам и, вновь вздохнув, ответил:
– Враки.
– Ну, я за что купил, за то и продал.
– Значит – ты плохой коммерсант…
* * *
– Каждый, кто хоть раз побывал в море – полюбил его навсегда.
Каждый, кто не разу в море не был – мечтает побывать.
– Почему?
– Море может быть страшным, но мерзким, оно быть не может…
…Ветер, между тем, поднимался.
Как медведь, выбирающийся из берлоги, после долгой спячки, голодный, раздумывающий – с кем бы расправиться.
Море смотрело в небо.
Небо хмурилось.
– А море – морщится, – проговорил матрос, стоявший на руле.
«Море зависит от неба», – подумал Риоль. – Как человек, – сказал человек, бывший самым известным рыбаком, проходя мимо Риоля.
Волны, до сих пор перебиравшиеся по поверхности мелкими катышками с коротко пенной прической, сменялись все более крупными и крутыми валами. И сейнер уходил в жидкие логи между этими валами, по самую мачту. Палуба проваливалась в пучину под ногами матросов, заставляя внутренности людей устремляться вверх, сжиматься у самого горла.
А каждая новая волна доставала да самого, почерневшего облака на небе.
– Кажется, мы начинаем наш путь со шторма? – Риоль посмотрел на капитана. Капитан посмотрел на Риоля:
– Не переживай. Легкое начало пути – величайшая неудача любого предприятия…
– Ты так уверен в своем судне?
– Молодые всегда уверены, – пожал плечами капитан. А потом добавил:
– Зрелые – уже начинают во всем сомневаться…
– Ну, что же, посмотрим, где наша дорога закончится? – Риолю нравилось спокойствие капитана. – Дорога и начинается, и кончается там, где мы сами этого хотим…
…Риоль и капитан отправились в рубку, а кораблик продолжал пробираться к своей цели, северным отравам, прибрежные воды которых, ожидались богатыми селедкой. Волны накатывались на судно, заставляя его скрипеть, трещать, звенеть и вздыхать всеми частями, казавшимися игрушечными по сравнению с громадными, темно серыми, водными горами, оставляющими на палубе бурунившуюся пену, и чувство облегчения, после прохождения каждой очередной волны.
И каждый раз, когда очередная волна противостояла сейнеру, умудрявшемуся, под рукой капитана, развернуться к ней носом, она замирала, словно в удивлении от того, что кораблик продолжает свой путь, вздрагивала, как скакун, неожиданно наткнувшийся на препятствие.
И только пена, как грива коня на ветру, развивалась, угрожала, демонстрировала самоуверенность и самолюбование.
А сейнерку оставалось демонстрировать только одно – механическое упорство – героический снобизм эпохи думающей, что она – эпоха НТР.
За штурвал встал сам капитан, и ему удавалось всякий раз развернуть сейнер носом к волне, а Риоль, от нечего делать, стал считать волны.
Но, насчитав штук сорок, бросил это занятие, не потому, что оно было бессмысленным, а просто так.
– Стоит ли так упираться? – спросил капитана Риоль, – Может попробовать обойти шторм стороной?
– Такой шторм стороной не обойдешь,
Если уж он не обошел стороной нас.
– А ты знал, что этот шторм будет?
– Я знал только то, что какой-нибудь шторм на нашем пути встретится обязательно…
– Может, сменим курс и пойдем в какое-нибудь другое место? Кто знает – есть ли рыба у этих самых островов?
