– Нет, Риоль, – Риоль в очередной раз не удивился тому, что его называют по имени совершенно незнакомые ему люди, – Он не дурак.
Этот быран был единственным, кто остановился увидев Новые воротоа, задумался над тем, кто мог их поставить, куда, наконец, ведет дорога?
Остальные бараны прошли мимо незаметив Новых ворот.
Потом они устыдились своей глупости и объявили, дураком этого барана.
Никто не бывает умным настолько, чтобы современники не смогли бы назвать его глупцом.
Но не эта могила тебе нужна.
– А – какая?
– Вон та… – человек, поигрывая кончиками толстой веревки, прошел несколько шагов:
– Это могила Буриданова осла. Столетиями он был символом логики.
– Был? – переспросил человека Риоль.
– Был.
До тех пор, пока люди не поняли, что Буриданов осел символ не логики, а того, как логикой пользуются ослы…
И тогда Риоль понял то, о чем только догадывался Эгриэгерт, посылая его в космос – в даль Риоль улетал за новой логикой.
– Вас послал Крайст? – неожиданно для себя самого, спросил полного человека с кучерявой окладистой бородой.
– Меня посылали другие.
К Крайсту я пришел сам…
– Вы сразу поверили ему?
– Я не знал и не был уверен в том, что все, что он говорит правильно.
Просто я верил за всех остальных людей…
…После этого Риоль ушел с кладбища, сел в поезд, занаряженный двумя паровозами, и поехал в Мурманск.
Уже под Александровым паровозы сменил двухсекционный тепловоз, а, не доезжая Котласа, тепловоз заменили на электровоз.
Больше ничего существенного за время пути не произошло, правда, в столице умер последний интеллигент.
Он умер в своем кабинете, за рабочим столом.
Напоследок, что он успел написать на белом листке стандартной формы, перед тем, как остановилось его сердце:
«Тоска по прекрасному заставляет нас любить акварель…»
Газеты довольно скромно отреагировали на это событие. Выразили дежурное соболезнование – не стране, а только «родным и близким» – за подписями замминистра культуры и ниже.
И даже не сообщили о времени и месте гражданской панихиды.
А секретарь ЦК по идеологии сильно удивился, когда узнал от председателя КГБ о том, что проститься с умершим пришло очень много народу.
Люди в штатском вначале получили указание «разогнать толпу» которая совсем не была толпой, но среди них появился незнакомый им раньше человек в дорогой французской тройке и шляпе коричневого цвета, носивший на хорошовыбритом лице аккуратную испанскую бородку. И было в этом человеке что-то такое, что даже без красного удостоверения: «Комитет государственной безопасности при Совете министров СССР», – на обложке, и записи: «Генерал-лейтенант Кариафов И.И.», – внутри – было очевидно, что этот человек имеет право распоряжаться:
– Всем немедленно вернуться в Управление.
– Есть, – ответили люди в штатском, хотя и не приложили ладоней к головам для конспирации.
А когда они вернулись в свое здание с окнами на «Детский мир», памятник основателю спецслужб и ресторан «Берлин-восточный», то – кто и почему отдал новый приказ, разбираться не стали, а отнесли все к извечному бардаку, творившемуся между «Детским миром» и Восточным «Берлином»…
Впрочем, большинство народа не обратило никакого внимания на эту смерть, а найденная в неопубликованных черновиках фраза, так и не была опубликована и сгинула в лубянских архивах, не вызвав смятения и споров: «Величайшая подлость художника – низведение искусства до уровня народа…»
Приблизительно в это же время, девушка, нарисованная углем, спросила Крайста:
– Интеллигент – это тот, у кого интеллигенты папа, дедушка и прадедушка?
– Нет.
Интеллигент – тот, у кого дети интеллигенты…
