* * *
…Асфальт на платформе был старым, щербленным, местами сошедшим с бетонных плит, из которых платформа собиралась.
Огородь, когда-то покрашенная зеленой краской пооблезла и кое-где недосчитывала свои прутья – такая платформа не имеет возраста. Ее могли поставить и год, и десятилетие назад.
Но здесь, почти в лесу, все это выглядело не неряшливо, индустриальной неряшливостью, способной испортить любой пленэр, а, скорее, патриархально.
Провинциально, не смотря на то, что пригородные платформы бывают только вокруг больших городов.
Так выглядит в лесу проселочная дорога – не вызывая подозрений в причастности к милитаризму или близости к власти.
Пригородная платформа ничем не хвастается.
Когда все поднялись по скособоченной деревянной лесенке без перил на это лесное место встречи людей и электричек, солнце поднялось высоко, и листва верхушек деревьев заблестела в его лучах всеми оттенками светлой зелени, разделяя ежедневный праздник природы с голубизной неба.
И даже в тех местах, где на платформу падала тень листва, уверенная в себе, продолжала игру в блеск.
Ртутно, подвижно, живо.
– В такую погоду хочется жить, – прошептала девушка, нарисованная акварелью.
– И жить долго, – тихо добавила девушка, нарисованная углем.
Что сказала девушка, скачанная с интернета, Риоль не расслышал, но ему показалось, что то-то вроде:
– И часто…
«Вот мы и вернулись на платформу», – подумал Риоль: «Интересно, что будет дальше?»
Ему было понятно, что и возвращение, и дальнейшее продолжение событий, хотя бы на не большой период времени, зависят от планов Крайста. Вернее, от того, что Крайст захочет ему, Риолю, показать. И потому, что он становился невольным соучастником, определяющим будущие события, Риоль испытывал непривычный дискомфорт – до сих пор он сам, один, принимал решения, отвечая за поставленные задачи.
Но никогда не влиял на условия, в которых принимались решения, оставаясь всего лишь свидетелем.
– Не переживай, – проговорил Крайст, кладя свою тонкую, прозрачную, покрытую сеткой голубовато-красноватых вен, руку на плечо Риоля, – Ты действительно только свидетель.
Просто дорог много…
– …Эх, и время нам досталось хорошее, – проговорил молодой человек с комсомольским значком, – И погода сегодня отличная.
А, что, профессор, говорят, что жизнь – это магазин. Только платим мы в нем не деньгами, а своим временем.
– Нет, – ответил Крайст, – Из магазина можно уйти, не купив ничего, но сохранив деньги.
В жизни, время «на потом» не прибережешь.
– Тогда не будем его тратить зря! – молодой человек, – «Мишка», – вспомнил Риоль – говорил громко и радостно, но как-то неуклюже. Как граф Лев Толстой подражал крестьянам.
И как крестьяне подражали графу.
– Конечно, – согласился Крайст, – Давайте прямо сейчас и поедем к вашему декану.
Познакомимся.
– Верно, – согласился тот, кого, как теперь знал Риоль, звали Вовик, – Вот и электричка подкатила.
Хотя, по расписанию должна быть только через пол часа.
Риоль не обратил внимания на эту неточность, но девушка, скачанная с интернета, подошла к Искариоту и, глядя тому прямо в глаза своим смешливым взглядом, спросила
– Твои шутки?
Искариот ухмыльнулся:
– Это, чтобы не раздумали с деканом знакомить…
– С чего бы это им раздумать?
– А с чего им знакомить своего декана с людьми «без санкций»?
– А где же твои «санкции»?
– В другой истории…
Лучи солнца проникали в вагон электрички через большие окна, отражались на сосновой лакировке сидений и играли в пятнашки с тенями мелькавших за стеклами кустарников, сквозь которые двигался состав.
Ветви некоторых кустов находились так близко, что едва не касались мчащихся стен вагона, на мгновения желтя и обновляя белый солнечный свет. И создавая впечатление того, что вагоны и сами кусты мчатся навстречу друг другу.
