– Жаль, что никто не додумался оставить на берегу стог сена. Впрочем – камыши – это тоже довольно поэтично, – усмехнулся Искариот.
Когда над водой в третий раз осталось только две головы: девушки, нарисованной углем и девушки, нарисованной акварелью, а Риоль скрылся на берегу, теперь с девушкой, скачанной с интернета, Искариот, посмотрев на дремавшего Крайста, подумал: «Интересно, что ты мог бы сказать по этому поводу?» – Крайст, не открывая глаз, проговорил: – Что у астролетчиков отличная физическая подготовка…
– Наверное, что-то такое было и у Адама и Евы? – на эти слова Искариота, Крайст вздохнул:
– Да, только со временем процесс стал более разнообразным.
И люди всему учатся сами – без подсказок Змея…
– И все-таки, души они взяли от Адама и Евы, – сказал Крайст. Искариот не стал с ним спорить. Но отойдя в сторону. В раздумье, прошептал: – Большой еще большой вопрос – кто сделал больше для формирования человеческой души: Адам и Ева или Авель и Каин?..
Девушки вернулись на берег, и мелкие капли воды заблестели на их телах, как росинки на траве. Эти капельки преломляли в себе лучи солнца, создавая некое подобие радуги.
Только, микроскопических размеров, таких, что глаз почти не видит, а лишь ощущает радужность.
Риоль появился у костра, когда вода в ведре закипела, и Искариот стал резать мясо большим широколезвенным ножом. Крайст тоже занимался провизией.
Риоль заметил, что Крайст не смотрит на него и, понимая, что тот мог все видеть, смущенно, перебарывая неловкость, проговорил:
– Я тебя попрошу… Ну, во общем… ты Эйле ничего не рассказывай.
– Не беспокойся. Эйла еще не родилась.
– А, что же, – в некоем замешательстве спросил Риоль, – Что же она сейчас?
– Искра надежды в глазах ее предков…
– Давай, – сказал Риоль, – Я помогу тебе. А-то как-то неловко – все заняты делом. Наверное, только ангелы на небе отдыхают с утра до вечера…
– …Кем ты была до того, как окончила курсы в «Макдональдсе»? – спросил Крайст девушку, скачанную с интернета.
– Работала закройщицей на мебельной фабрике. Только там мало платили.
– Вот видишь, Риоль, иногда ангелы работают закройщицами.
– Ангелы? – переспросил Риоль, мгновенно ощутив, что означает слово: «Ошарашенный».
Его слова запнулись, словно наткнувшись на невидимую преграду, но услышав ответ Крайста:
– Да, – не пожелали отступить, как будто рассчитывали на то, что преграда окажется непрочной или временной:
– Так – это ангелы?!
– Да.
– Значит, я занимался «этим» с ангелами?!
– Да.
– Что же ты меня не предупредил?
– Зачем? Ведь это – не в первый раз.
– Как, не в первый раз?!
– Знай, что каждый раз, когда ты занимаешься «этим» – ты занимаешься этим с ангелом…
Разжигавший костер Искариот пробормотал себе под нос, тихо, так, что его никто не услышал:
– Ангелы иногда соответствуют своему времени даже больше, чем время соответствует самому себе.
Для женщин наши спутницы слишком оптимистично относятся к целомудрию. Для ангелов они слишком скептически относятся к величине мужских недостатков…
* * *
– Все обсуждаете что-то? – проговорил явно изголодавшийся Искариот.
– Что же может быть важнее стремления к истине? – ответил ему Крайст вопросом на вопрос.
– Терпимость к ней…
– Мы будем обедать или философствовать? – спросил Искариот, заправляя салфетку за воротник над галстуком. – Мы будем обедать, – ответил Крайст, – Иногда, обед – это лучшая философия…
Нет ничего более бессмысленного для понимания природы, чем наблюдение животных в неволе и людей на свободе.
– Как приятно, – проговорил Искариот, собирая хлебом остатки подливы со дна тарелки и отправляя их в рот, – Как приятно на сытый желудок поговорить о чем-нибудь хорошем.
Почти так же приятно, как поговорить о чем-нибудь плохом – на голодный.
– И какие слова тебе приходят на ум? – улыбнувшись, спросил Крайст.
– Поешь хорошо – и, кажется, что денек выдался удачный, – проговорил Искариот, видимо предполагая, что такое утверждение не может быть подвергнуто сомнению.
– Нас попытались расстрелять, чуть не отправили на дыбу, едва не растерзали в толпе и чудом не подорвали бомбой. Если это удача, то, что же такое – неудача? – грустно улыбнулся Крайст.
