Только теперь уж харчевню выберу я, – сказал Искариот. Крайст посмотрел на него с сомнением, но согласился:
– Посмотрим, что у тебя получится.
– Доверьтесь моей интуиции.
– Доверяя интуиции, не стоит забывать того, что интуиция – это результат эволюции непонимания…
Искариот осмотрелся и исчез в кустах, сквозь которые несколько тропинок вели к асфальту шоссе, находившегося сразу за не высокими деревьями, над которыми возвышались мачты ЛЭП.
По одной из этих тропинок Крайст, Риоль и девушки вышли на дорогу, покрытую свежей разметкой из непрерывных и прерывистых линий.
Шоссе было таким прямым, что стометровые столбики в белую и красную полоску виднелись на несколько километров вперед, и лишь где-то у горизонта, сведенный в одну тоску асфальт делал поворот у темневшей группы деревьев.
Вдоль гравийной насыпи, как раз с той стороны, откуда они вышли на дорогу, стояли фонарные столбы, обвешанные шарообразными плафонами гелиевых ламп.
Было светло, но лампы почему-то горели.
И от этого, дорожные знаки, прикрепленные к столбам, слегка фосфоресцировали.
Риоль, почти автоматически, подчиняясь старой привычке опытного астролетчика, одним взглядом оценивать показания приборов на панелях управления и замечать все аномалии от ожидаемого, отметил, что среди знаков: «Только прямо», «Ограничение скорости 90», «Осторожно. Возможен выход животных на дорогу» и даже надписи «Самовольная порубка леса запрещена!», – указателя «Пункт питания» не было.
Не смотря на то, что шоссе было совершенно пустым, оно выглядело таким ухоженным и эксплуатируемым, что не вызывало сомнения в том, что машины ездят по нему часто. К тому же, в нескольких сотнях метров от того места, где стояли Риоль, Крайст и девушки, виднелась автобусная остановка, украшенная полуметровой красной буквой «А» на белом фоне.
– Ты когда-нибудь ездила на автобусе? – спросил Риоль девушку нарисованную углем.
– Нет, но однажды мимо дома, в котором я жила, шестерка лошадей тащила осадную катапульту. Так, что того, что большой телеги я не испугаюсь.
– Тогда все нормально. Только лошадей в той телеге, на которой мы, наверное, поедем, будет штук пятьдесят. Не меньше.
– Если лошадей больше трех, это уже не имеет значения – без конюха, знающего, как с ними обращать, все равно не обойтись.
Лишь бы конюх был не пьяница…
В этот момент, у них за спиной раздался звук клаксона, и оглянувшийся Риоль увидел автомобиль, за рулем которого сидел Искариот.
– Ты где взял машину?
– Как, где – в пункте проката.
– И не было проблем?
– Нет. Не считая того, что мои права оказались старого образца.
– А почему же ты не получил новые права? – усмехнулся Риоль.
– Не успел.
Только за сегодняшний день, наши права менялись уже три раза…
– Ладно, хватит разговаривать. Садитесь, и поедем, – Искариот широким жестом мелкого собственника распахнул двери машины.
– Куда?
– Обедать.
– Где же ты собираешься нас накормить на пустой дороге?
– Если есть дорога – значит, есть и «Макдональдс».
Только у меня зреет ощущение, что наши неприятности еще не закончились.
Посмотрев на Искариота, Крайст проговорил:
– В тебе появилось то, чего я не замечал раньше.
– Что?
– Оказывается ты – импрессионист…
Крайст сел на переднее сидение, с удовольствием вытянув свои худые ноги, обутые в стоптанные ботинки. Риоль – между девушками, на заднем сидении.
Машина была большой, и в кабине они разместились довольно свободно, но Риоль все-таки ощущал соприкосновение девушек.
Это было ему приятно, хотя он и не задумывался – почему?
Просто, прикосновение женщины – всегда комфортно для мужчины.
Иначе – это не мужчина…
Даже, если женщина незнакомая.
– Каждая женщина – не знакомая, – тихо проговорил Крайст, а потом добавил:
– Иначе – это не женщина…
– Что тебя беспокоит? – спросил Крайст, видя, что Искариот сосредоточенно молчит.
– Посмотри сам, – Искариот указал на группу деревьев, за которыми дорога делала поворот вправо.
Там действительно происходило что-то странное, особенно на фоне совершенно пустынного и потому, казавшегося очень спокойным, шоссе.
Под деревьями находилось несколько автомобилей зеленого цвета с синей полосой по кабине, на которой белыми буквами была выведено одно слово: «Милиция». Вокруг этих машин десятка два людей в мышино-голубоватой форме, в фуражках с красным околышком занимались чем-то, напоминающим одновременно и суету, и слоняние без дела.
