Джимиев был известным актером и играл одну из главных ролей фильма.
– Хорошо, наверное, быть Джимиевым, – мечтательно сказал рядом женский голос.
Юра повернул голову и увидел самого Джимиева, который выходил из красного спортивного «Мерседеса». Его тут же окружили какие-то услужливые люди.
– Пожалуйста, Михаил, проходите в гримерную. Начинаем через десять минут, – журчала ему в ухо симпатичная девушка, мастер по гриму.
– Восходящая звезда, – говорили проходившие мимо юные актрисы и зачарованно смотрели на Джимиева. Он был высоким, приятной наружности мужчиной лет тридцати пяти. Часто улыбался. Разговаривал спокойно, с чувством собственного достоинства.
Юрий подошел к стоявшим рядом своим новым знакомым.
– Съемку нашей сцены, мужики, опять перенесли. А всю первую половину дня я вообще напрасно прождал в гриме. Сколько зря потраченного времени! – выразил свое недовольство Юрий.
– Привыкай, – отвечал ему Алан, – на съемках все делается для удобства режиссера. Чтобы все у него всегда были под рукой. Сцены могут менять местами, и потому артисты должны быть все на месте.
– Не все, – и Юрий мотнул головой в сторону автомобиля Джимиева.
– Это правда, – согласился Алан, – не все. Известные артисты могут себе позволить, чтобы под них подстраивались.
«Это еще как отношения с режиссером сложатся…» – подумал Юрий.
– Как дела, ребята? – подошедший Джимиев дружелюбно хлопнул по плечу Алана.
Они, очевидно, уже были знакомы.
– Все бы ничего, земляк, да только… – сказал Знаур.
– Что только? – спросил Джимиев.
– Сами разберемся, – сказал Алан и сердито посмотрел на Знаура.
– В чем проблемы-то? – улыбаясь, спросил Джимиев.
– Денег нам который день не платят, – сказал, понурившись, Знаур.
– Это как это? – брови Джимиева поползли вверх, а в его голосе послышались барские нотки.
– Так, «завтра, завтра, завтра» каждый день говорят.
– А как договаривались? – спросил Джимиев.
– Договаривались, что каждый раз после съемок.
– Ну так идите и скажите, что пока денег не заплатят, сниматься не будете, и все. Что они о себе думают, вообще?
– Вот так и сказать? – робко спросил Знаур.
– Конечно. Я бы так и сделал. Уговор дороже денег. Я это лично так понимаю, – сказал Джимиев, и его голова гордо поднялась, а плечи расправились.
– А если нас уволят? – спросил Алан.
– Не уволят. А уволят, к другому режиссеру пойдете. Не проблема. Идите, идите. Поговорите с финдиректором.
– Говорили уже.
– Ну и что?
– «Завтра», – говорит, – «точно заплатим». – А мне есть не на что.
– Тогда к режиссеру идите и скажите, что сниматься не будете, пока денег не дадут.
– Ладно, после съемок подойдем, – сказал Алан.
– После съемок поздно будет, – сказал знающий Джимиев.
– А что, они вообще деньги нам могут не заплатить? – спросил Знаур.
– Нет, это вряд ли. Серьезная студия. Промурыжат немного и выплатят в конце концов.
– Мне деньги сейчас нужны, и договаривались к тому же, – сказал Знаур.
– Тогда идите – что ждать милостей природы…
– Михаил, прошу вас на съемочную площадку, вас ждут, – послышался участливый женский голос.
– Ладно, мужики, – сказал Джимиев, – еще увидимся после съемок.
– Ну что, пойдем? – Знаур посмотрел на более опытного Алана.
– Не знаю, а вдруг уволят?…
– Ну и сиди дальше, трясись как осиновый лист, а я пойду, – пристыдил он Алана. Повернулся и пошел.
– Слушай, подожди, я с тобой, – обвинение в трусости для Алана было непереносимо.
Через час закончили снимать сцену с участием Джимиева. Артист тепло попрощался с режиссером, и уже хотел было еще раз поговорить со своими земляками, узнать, чем закончился их разговор об оплате, но тут зазвонил его мобильный телефон, и он, увлекшись разговором, сел в машину и уехал.
Съемки следующей сцены прошли без участия Алана и Знаура. Больше Юрий их на съемочной площадке не видел. Не доводилось ему видеть их и в картинах других режиссеров.
