.
9. Разговор о самоубийстве опасен, так как может подтолкнуть к самоубийству. Как говорят, с точностью до наоборот: если говорить об этом должным образом, риск самоубийства снижается. Нельзя шутить по этому поводу, возвеличивать подобный поступок или рассматривать как разумную альтернативу для кого бы то ни было. Разговоры о самоубийстве не служат причиной самоубийства>[5].
10. Если суицидальный кризис прошел, опасность миновала. И это неправда. Около 10 % пытавшихся покончить с собой приводят план в исполнение, чаще в течение первых трех месяцев после кризиса. Как только психическое состояние улучшается, у человека появляются силы совершить задуманное.
11. Самоубийство безболезненно, если совершено «правильно». Многие суицидальные методы вовсе не «чистый и аккуратный» способ уйти из жизни, они приводят к страшным травмам, тяжелой участи несчастного, если он сумел выжить после суицидальной попытки.
12. «Хорошие» люди не убивают себя, и самоубийств не бывает в заботливых, любящих семьях. Этот миф уродует судьбы оставшихся в живых, искажает память о погибших. Самоубийство редко основано на стремлении причинить боль кому-либо, но чаще – н а желании избавиться от невыносимой душевной боли.
Как можно так уйти, любя?
Украдкою, по-воровски,
и не оставив второпях
записки. Память – на куски.
Улыбки и слова, весь путь
перечеркнув и обломав,
все письма, радости (о жуть!),
всей жизни трепетный анклав
и – вдребезги, как ничего
не значит прошлое, ничуть.
Без объясненья. Нет его.
Пусть кто-нибудь ответит! Пусть!
Факторы риска
Лучшие уходят.
Мир их сложен.
Мы же остаемся —
Толпы толстокожих.
Среди писем старых
и конвертов
мы разгадки ищем.
Нет ответа.
Когда человек кончает с собой, то первый вопрос: «Почему он это сделал?» Чтобы ответить, мне предстояло перерыть гору литературы и провести самочинное «расследование», следствие, которое никогда не будет окончено, потому что мой брат не встанет из могилы и не объяснит свой поступок. Мне надо было мысленно прокрутить жизнь брата, как кинопленку, чтобы увидеть закономерность в хаосе его жизни, спросить себя и близких: «Что мы могли сделать, чтобы предотвратить трагедию?»
Почему он это сделал?
Вопрос, на который я и моя семья искали и ищем ответ. Загадки и странности поведения моего брата, его жизнь, такая противоречивая и непростая, его метания и шатания, его вечная неприкаянность, его поиск авантюр, его увлечения всяческой эзотерикой и сомнительными учениями, его холодность и отчужденность, которую я чувствовала в последние месяцы, его привычки, его поступки перед самым концом – все осветилось новым светом понимания его мучений и трагедии. Меньше всего мне хотелось бы романтизировать этот поступок. Мой брат, что бы он себе ни воображал и ни думал, причинил немыслимую боль своим близким, навсегда сделав несчастными родителей, но совершил он это, я верю, потому, что не мог справиться со своими страданиями и искал спасение от самого себя.
Диагностированное психическое заболевание, включая депрессию
Эксперты сходятся в том, что из всех людей, убивших себя, у 30 % наблюдается депрессия в чистом виде, 30 % страдают депрессией в сочетании с алкоголизмом и/или наркоманией (что в целом составляет 60 %), а остальные 40 % кончают с собой под влиянием других факторов. То есть, грубо говоря, 2/3 людей, покончивших с собой, находились перед этим в состоянии депрессии. Конечно же, далеко не все люди, страдающие депрессией, кончают с собой. Только семь из сотни мужчин и одна из сотни женщин>[6].
Когда врач, освидетельствовавший смерть брата, спросил, почему он покончил с собой, у меня вырвалось сразу: «Был безработным. Депрессия». Знала ли я о депрессии? Знала. Понимала ли я, что мой брат хронически страдает депрессией? Нет, зная очень мало об этом, я не понимала, как это смертельно опасно. Понимала, что ему нужна помощь профессионального психолога или психиатра, но когда я заводила об этом разговор, то брат мне отвечал: «Иди сама к психологу» или: «Зачем ты мне советуешь? Я же не советую тебе, как жить».Так что же такое депрессия?
