Ранчо Эрла Коннистона занимало треть миллиона акров лугов, долин и предгорий.
Карла Оукли, прилетевшего на самолете Коннистона, в конце взлетно-посадочной полосы поджидал джип с мексиканским ковбоем за рулем. Однако четверть мили, разделяющие аэродром с основной резиденцией, они преодолевали чуть ли не целый час, разгоняя быков, заполонивших дорогу.
Дом Коннистона из высококачественного кирпича был построен в мавританском стиле и имел форму бумеранга. По всей длине его украшали арки, сводчатые переходы и тенистые веранды. Однако снаружи он скрывался за кронами высоких развесистых деревьев, которые были посажены двадцать пять лет назад и регулярно поливались два раза в неделю.
Карл Оукли, скромный молодой адвокат, встретил Коннистона, тридцатипятилетнего бизнесмена, двадцать три года назад. Травма колена, которую Коннистон получил, выступая за футбольную команду в колледже, не позволила ему служить в военное время, а поэтому уже к 1947 году он заложил основы своего будущего богатства, начав с небольшого дела по выпуску армейского обмундирования. В те дни у Коннистона были сверкающая улыбка, бойкость, упорство и очень большие амбиции. Это был широкоплечий и весьма мужественный человек. Мужественность подчеркивалась густыми волосами, покрывающими грудь, руки и ноги. Внушительный по габаритам тела, в свои тридцать пять он был в прекрасной форме. Внешность Эрла не была ни отталкивающей, ни безобразной, и все-таки он казался несколько неотесанным, грубоватым и суровым. В нем чувствовалось строгое достоинство, которое удерживало людей от того, чтобы похлопать его по спине или слегка подтолкнуть локтем. Со своими служащими и официантками Коннистон был суров.
Оукли с ним познакомился за игрой в покер. А к 1949 году уже выиграл для Коннистона два судебных процесса и стал просто необходим набирающему вес дельцу. Он рассказал ему о налоговых льготах для владельцев крупного рогатого скота и провел разведку на юго-западе страны, где в конце концов нашел подходящее поместье по сходной цене. После окончания войны в Корее Эрл Коннистон стал делиться и множиться, как финансовая амеба. Он был груб, настырен, несгибаем, словно медведь. И это ему помогало. Мощь его состояния пополнялась из недр всего мира: нефть из Техаса, сталь из Мичигана, лес и деревоперерабатывающие фабрики в Северной Калифорнии. Его пароходы бороздили все океаны, грузовики неслись по хайвеям, а тракторы трещали на огромных, принадлежавших компании фермах и ранчо от Флориды до Монтаны.
Оукли проделал вместе с Коннистоном весь путь. Его личное состояние при этом тоже сильно выросло: в результате огромного жалованья и щедрых премиальных. И если при этом его не совсем устраивало, что он по-прежнему оставался всего лишь служащим, то просто старался не показывать вида. Коннистон никогда не предлагал ему партнерства, а Оукли никогда не требовал этого. Но весь сложный внутренний механизм империи Коннистона исправно работал и был четко сбалансирован главным образом благодаря его искусству и одаренности. Карл прекрасно понимал, что он стал неким живым краеугольным камнем всей структуры. Они были друзьями, уважали таланты друг друга, как два генерала, один из которых планировал, а другой выполнял операции. И все же их отношения были настороженными, подточенными взаимным недоверием. Иногда, в приступах черного юмора, Оукли называл себя Распутиным при Коннистоне. У него не хватало духу свергнуть короля с трона, и в то же время он обладал такими опасными знаниями, что без него тоже нельзя было обойтись.
Сегодня Оукли добрался из Финикса до ранчо в общей сложности за два часа. Его встретила третья жена Коннистона Луиза и проводила в самую большую комнату для гостей, где он разделся и принял душ, приготовляясь к длинной, напряженной дневной работе. Встав перед зеркалом, Карл почесал живот, растянул губы, рассматривая свои крепкие зубы, и лениво подумал о том, что пора бы ему, пожалуй, жениться. Холостая сибаритская жизнь начинала сказываться — на талии и плечах появилась небольшая дряблость. Возможно, наилучшим вариантом было бы найти не слишком молодую, опытную женщину, пока он не полысел и не подурнел. Натягивая слаксы и надевая спортивную рубашку, Карл в который раз глянул в как-то составленный им список подходящих разведенных и незамужних женщин и сделал гримасу. Затем вышел в коридор с массивными стенами. Дом охлаждался семитонной кондиционирующей установкой, укрытой в зарослях олеандра позади плавательного бассейна.
