— Это плохо… Соображения на этот счет у тебя какие?
— Пока никаких, товарищ майор. Вот в райисполком вызвали: может, предложат что.
— А сам-то куда метишь?
Я издал что-то вроде мычания.
— Никуда не годится! — строго сказал майор. — В райисполком надо с готовой программой идти. Ты покрути шариками, пока идешь, помозгуй, так сказать.
— Есть помозговать!
— Желаю тебе! — Майор козырнул мне и пошел своей дорогой. Я проводил его взглядом и подумал: «Легко сказать — помозгуй. Кабы мне флот предложили, я бы с удовольствием».
Войдя в райисполком, я остановился у комнаты № 3, на двери которой висела табличка с указанием нескольких фамилий. Меня вызывала инспектор Кудрявцева. Я попытался представить, как она выглядит. В моем воображении возникла женщина тощая, как селедка после нереста, с остреньким носиком, в очках и обязательно с папироской во рту. Но Кудрявцева оказалась совсем другой — круглолицая, с накрашенными губами и с завивкой под баранчика. Ногти у нее были наманикюрены. «Специально такую посадили, — подумал я. — Чтоб вызывала дальнейший интерес к жизни». И улыбнулся. Хорошее было у меня настроение, и все вокруг нравилось.
— Не устали отдыхать? — спросила женщина, когда я сел.
— Вроде бы нет, — ответил я.
— Вроде или нет?
— Н-нет.
— Я так и подумала. — Женщина вздохнула, поправила волосы. — Работать где хотите? Есть у вас какое-нибудь конкретное желание?
— К сожалению…
Кудрявцева выдвинула ящик из стола. Достала какие-то бумаги. Полистала их и спросила:
— Образование у вас какое?
— Шесть классов.
— Только-то?
— Понимаете, какое дело, — поспешно сказал я. — Учиться я пошел на год позже, в сорок первом как раз шесть кончил. Потом — эвакуация. Полгода кочевали с места на место, пока в Тюмени не очутились. Там я работать начал курьером — не до учебы было. — Я не хотел говорить, что был учеником строгальщика.
— М-да… — Женщина осмотрела маникюр. — Рабочая сила на всех предприятиях требуется, но нужны в основном специалисты… На «Красный Октябрь» хотите?
— На какой? На кондитерский?
— На кондитерский.
«Это подойдет, — обрадовался я. — Там, говорят, конфеты сколько хочешь ешь».
Я попросил направить меня в шоколадный цех.
Кудрявцева рассмеялась.
— На выработку кондитерских изделий мы только женщин направляем. Вас можем устроить подсобником в гараж или в ОКС.
— Куда?
— В отдел капитального строительства.
Я хмыкнул, раздумывая.
Или вот еще «Очковая оправа» есть, — сказала Кудрявцева. — Это тут рядом, на Донской. Заработки там приличные.
«Это хорошо», — подумал я. Все-таки нравилась мне Кудрявцева, финтифлюшечка этакая. Уловила она солдатское желание. Кому охота после войны мало зарабатывать? Да и матери помочь надо, сколько же маяться ей. И удобно — почти у дома.
— Согласен, — сказал я, а уж потом спросил, что такое «Очковая оправа».
— Это артель, — ответила Кудрявцева.
— Артель? — удивился я. Не очень-то хотелось мне, фронтовику, связывать свою судьбу с какой-то артелью.
— Заработки там приличные, — напомнила Кудрявцева, видя мое разочарование. — И народ хороший, я это предприятие знаю.
«Тоже мне — предприятие», — фыркнул про себя я.
— Так как же порешим? — ласково спросила Кудрявцева.
— Ладно уж, оформляйте.
Пока Кудрявцева выписывала направление, я думал. С одной стороны, хотелось подзаработать, чтобы купить себе и брюки навыпуск, и полуботинки, с другой — отпугивало слово «артель». Я представил себе, как изумятся мои однополчане, когда узнают, что я работаю в артели.
— Вот, пожалуйста, — сказала Кудрявцева, протягивая мне серый бланк.
Я повертел его в руках, поморщился.
Инспектор внимательно посмотрела на меня и спросила:
— Вас что-то смущает?
Я хотел ей сказать, что смущает меня, но в это время в комнату вошел мужчина в шинели без погон, тоже, видать, демобилизованный.
— Все в порядке, — пробормотал я.
— Только, пожалуйста, не тяните, — сказала Кудрявцева. — На такое хорошее место желающие всегда найдутся.
«Не такое оно хорошее», — подумал я и, попрощавшись с Кудрявцевой, ушел.
В тот же день я побывал в «Очковой оправе». Договорился: еще десять дней погуляю — и на работу.
