— Всего несколько минут назад ты собирался покончить с собой, — напомнила Касси, как будто это все объясняло.
Она протянула руку и показала на девятимиллиметровый «ругер».
— Я хотел быть с тобой, с Томми и другими. И я подумал, что больше нет смысла ждать.
— Конечно. Если забыть о том, что ты видел девочку на улице, она исчезла и это очень важно.
— Но я ведь даже не знаю, кто она!
— Кем бы она ни была, она заслуживает жизни. И ты — единственный человек, который может спасти ее.
— Не знаю даже, с чего начать…
— С фрагментов головоломки. Адриан, ты должен ее спасти!
— Но ведь я не детектив!
— Ты можешь рассуждать, как детектив, и даже лучше.
— Я стар и болен и не могу мыслить здраво.
— Еще как можешь. Ты еще на многое способен. Сделай усилие над собой — в последний раз. А потом конец все равно наступит.
— Один я не справлюсь.
— А ты будешь не один.
— Но я никогда не мог никого спасти. Я не был способен спасти ни тебя, ни Томми, ни многих других, кого любил. Как я могу спасти кого-то, кого даже не знаю?
— О, ответ на этот вопрос мы все хотели бы знать.
Касси улыбнулась. Она знала, что одержала победу в этой словесной битве. Она выходила победительницей из любого спора, потому что Адриан с первых минут их супружества понял: ему гораздо приятнее согласиться с женой, нежели настоять на своем.
— Какой красавицей ты была в дни нашей молодости! Я никогда не мог взять в толк, как такая красивая женщина могла согласиться связать свою жизнь со мной? — сказал Адриан.
Касси рассмеялась:
— Это может понять только женщина. То, что кажется необъяснимой загадкой с точки зрения мужчины, для женщины — самоочевидный факт. Есть вещи, которые нам не нужно понимать: мы их просто знаем.
Адриан задумался. Ему показалось, что слезы готовы вот-вот навернуться ему на глаза. Он не смог бы объяснить, о чем собирается плакать. Быть может, обо всем сразу?
— Касси, прости меня, я не хотел становиться старым.
Он подумал, что такая фраза, вероятно, могла родиться лишь на устах безумца. Тем не менее ему показалось, прозвучала она весьма оригинально.
Касси вновь рассмеялась. На мгновение Адриан закрыл глаза, чтобы насладиться звуком ее смеха. Ему показалось, будто оркестр исполняет музыку неземной красоты.
— Я ненавижу свое одиночество, — произнес он. — И ненавижу, что ты мертва.
— Зато это сделает нас ближе друг к другу.
Адриан кивнул:
— Да. Думаю, ты права.
Он посмотрел на комод. Рецепты, выписанные неврологом, были небрежно свалены в кучу. Еще совсем недавно Адриан собирался избавиться от них. Однако теперь он решил этого не делать.
— Возможно, кое-что из этого позволит мне рассчитывать на дополнительное…
Адриан обернулся, но Касси уже не было на кровати. Он глубоко вздохнул.
— Что ж, пора браться за дело! — приказал он себе. — У меня очень мало времени.
Она вошла в комнату, закрыла за собой дверь и замерла, чувствуя, как на нее накатывает волна восторженного возбуждения. Ей хотелось если не остановить, то хотя бы немного продлить это прекрасное мгновение.
В повседневной жизни Линда умела наводить порядок не только в окружающем пространстве, но и в своих поступках, и даже в мыслях и чувствах. Для женщины, склонной к столь экстравагантным желаниям, жаждущей весьма экзотических развлечений, она была на редкость пунктуальна и даже получала удовольствие от строгой регламентации всех своих действий. Она любила заранее планировать буквально все — даже самые безумные поступки, самые заветные и запретные наслаждения. То, что приятные переживания оказывались полностью ожидаемы и предсказуемы, ни в коей мере не разочаровывало Линду, — наоборот, получая удовольствие в момент, выбранный ею самою, и в строго определенном объеме, она испытывала еще больший восторг. Ее сознание словно бы разрывалось между двумя половинками личности, тянувшими Линду в противоположные стороны. Ей нравилось это постоянное внутреннее напряжение. Именно благодаря этому чувству она ощущала себя по-настоящему особенным человеком и поистине уникальным, единственным в своем роде преступником, если, конечно, не считать обожаемого ею Майкла.
