Адриан, словно завороженный, смотрел на листовку. Вдруг он увидел, как его рука стала комкать ее, зажимая в кулак, словно стремясь спрятать счастливый образ, не позволить ему ускользнуть.
Непроизвольно он отступил на шаг. В его голове послышались странные звуки: не знакомые и привычные голоса близких людей, а какой-то неприятный шум, словно где-то там, в глубине его мозга, кто-то рвал плотную бумагу и гнул металлические пластины. У него подвело живот — словно от голода, хотя есть ему в эти минуты совершенно не хотелось. Мышцы его затекли, спина заболела, словно он провел много часов неподвижно, не меняя позы. Он отчаянно боролся с накатившей усталостью, с появившимся вдруг желанием отложить все дела и спокойно уснуть. Что-то подсказывало ему, что если он сейчас прекратит поиски, если хотя бы на минуту расслабится и закроет глаза, то Дженнифер будет потеряна для него навсегда.
Дженнифер стала для Адриана Томаса еще одним призраком, еще одним наваждением. Как и другие галлюцинации, она когда-то была, а затем исчезла из его жизни, и теперь ему приходилось прикладывать все силы к тому, чтобы она не пропала раз и навсегда. Добиться этого можно было только одним способом: продолжать искать ее во что бы то ни стало.
Розовая бейсболка. Адриан уже пожалел, что отдал ее матери Дженнифер. Останься эта безделица у него, она напоминала бы ему о Дженнифер, была бы вещественным доказательством того, что девушка ему не привиделась. Адриану казалось, что он, как охотничья собака, смог бы взять след и найти ее.
Он дышал часто и неровно.
Кто бы мог подумать: закоренелый насильник-рецидивист — и так близко связан с семьей Дженнифер!
Адриан чувствовал, что это не простое совпадение. Но каков истинный смысл такого стечения обстоятельств, он объяснить не мог.
— Профессор?
«Ничего, я сам все сделаю. Сам поговорю с ним».
— Профессор?
«Я прижму его к стенке. Он мне все выдаст. Он сам меня приведет к Дженнифер!»
— Профессор!
Он очнулся и, посмотрев вниз, увидел, что вцепился в край рабочего стола инспектора с такой силой, что у него побелели пальцы.
— Да. Что-то случилось?
— Вы хорошо себя чувствуете?
Мертвенно-бледное лицо Адриана мало-помалу вновь обретало нормальный оттенок. Глубоко вздохнув, он виновато сказал:
— Простите… Кажется, я…
— Кажется, вы опять «выпали» из разговора, да и вообще из реальности на какое-то время. К тому же вы явно вознамерились отломать край столешницы. Вы действительно хорошо себя чувствуете?
— Да-да, безусловно, — поспешил заверить инспектора Адриан. — Вы уж простите меня. Возраст, понимаете ли… Да и лекарства, о которых я вам говорил. Эти препараты, прямо скажем, не способствуют концентрации внимания.
Терри смотрела на профессора и думала: «Не такой уж он старый. И сейчас он явно обманывает меня, явно что-то недоговаривает».
Адриан медленно приходил в себя.
— Еще раз прошу прощения. Понимаете ли, инспектор, я слишком близко к сердцу принял судьбу пропавшей девушки. А кроме того, должен признаться, сам процесс расследования всерьез увлек меня. Я никак не могу смириться с тем, что на каком-то этапе мои познания в психологии могут оказаться бесполезными. Я очень рассчитывал на свой опыт, но столкнулся с тем, что вы тоже действуете не свободно, а в соответствии с инструкциями, правилами и, разумеется, опираетесь на свой собственный опыт. Я, между прочим, тоже прекрасно понимаю непреложность некоторых правил. В моей работе это тоже очень важно. Знание, полученное вне строго прописанной последовательности проведения эксперимента, зачастую оказывается бесполезным — вне зависимости от его кажущейся ценности.
На этот раз слова, вновь прозвучавшие как фрагмент университетской лекции, не обидели Терри Коллинз. «Он ведь ничего плохого не хотел сказать, — подумала она. — Пусть старик действительно время от времени выпадает из разговора. Пусть он что-то и привирает относительно лекарств и их воздействия. Делает он это явно без злого умысла». Терри вновь внимательно посмотрела на профессора — так, словно могла взглядом поставить диагноз, выяснить причину такой странной, накатывающей волнами рассеянности. Сам же Адриан Томас вновь набрался сил и с вызовом в голосе заявил:
