— Ну нельзя так рассуждать, счастье или несчастье. Нужно просто постановить для себя — счастье! И строить, делать это счастье своими руками день за днем сотню лет до тех пор, пока жизнь действительно не станет сносной. А если будем и дальше ныть да при этом гадить под себя, то Бог отнимет у нас право на эту землю, вообще на существование! — горячо говорил Филиппов, размахивая ложкой.
— Для меня жизнь — счастье, для тебя — счастье. Почему другие люди какие–то неприкаянные?
— А просто масть такая пошла — чувствовать себя несчастными, поток общий хлынул. И чтобы вырваться из потока к ощущению собственной самодостаточности, нужно прилагать усилия, всем назло жить своим умом, наконец, чем–то пожертвовать. Тебе пришлось жертвовать?
— Семьей, — мрачно ответил Георгий Иванович. — А тебе?
— Мы потеряли лидера — Петра Олеговича. Без Миронова наше движение «Возрождение России» зайдет в тупик. (Сколько уже было создано подобных движений! Как красиво они начинали!) Мы лишились материальной базы, остались без генератора идей. Но все равно хоть успели понять, как жить дальше, и поэтому будем счастливыми вопреки всему!
Опять разговорчики ночные возобновились на русских кухнях. Возрождение этой традиции стало непреложной истиной. Поэтому нет нужды воспроизводить весь разговор между Прищепкиным и Филипповым на бумаге, все и так смогут его представить. Будем по существу.
Все три «зама по реализации неучтенки» — бывшие воспитанники самбистской секции Миронова, люди беспредельно ему преданные, ближайшие его соратники по руководству общественной организации, вернее даже партии, которую Петр Олегович планировал в самое ближайшее время зарегистрировать и вывести на российскую политическую орбиту. Да, это дорогое удовольствие — собственная партия, поэтому пришлось идти на прямое нарушение законов, создание прямо–таки мафиозной структуры с привлечением Управления МВД, в первую очередь Карнача… Кто–то из милицейских чинов согласился закрыть глаза на нелегальную часть бизнеса Миронова «по долгу совести», кто–то — за деньги. Григорий Калинович, к сожалению, политических взглядов Миронова не разделял и брал за содействие баксами. Да, это Карнач был четвертым гостем Миронова на даче. С ним нужно было согласовать передвижение по дорогам области фур с левой водкой и пароли для ГИБДДэшников.
— Алиби?
— Ну, для порядка, — смутился Прищепкин. — Фоминцев просил.
— Во сколько совершено убийство?
— Примерно в пять утра… Если, конечно, верить заключению патологоанатома, человеку Карнача.
— Мы уехали от Миронова около одиннадцати вечера. А в час ночи уже вылетели в Москву.
— Все трое?
Филиппов кивнул.
— Карнач после вашего отъезда в аэропорт остался у Петра Олеговича?
— Нет, уехал еще раньше. Где–то в около девяти.
— Охранники в тот вечер были на даче?
— Разумеется. Ведь и должны находиться при хозяине неотлучно.
— И последний вопрос. Может, Миронова все же заказал кто–то из конкурентов? Были у него враги?
— Конкурентов — воз с тележкой. Но Петр Олегович обладал талантом подбирать ключ к любому человеку и превращать врагов в друзей. Он умел договариваться, находить компромиссные решения. Так что враги были у него только в самом начале бизнеса, когда его таланты еще мало что значили и пока не встал на ноги.
Прищепкин связался с Фоминцевым.
— Что там у тебя?
— То же, что и у тебя, — нервно буркнул Фоминцев. — Сейчас еду к губернатору.
— В три часа ночи! С ума сошел? Да он тебя на порог не пустит!
— Если не удастся пробиться прямо сейчас к губернатору и не нарисовать картину того, что делается у него под носом, то…
— Что «то»?
— До утра можем не дожить… Не удивлюсь, если квартиры наших свидетелей прослушивают. Все, еду! Некогда тут…
* * *
Григорию Калиновичу, чтобы уснуть после известия о проверке на заводе, пришлось принять несколько таблеток снотворного. Поэтому, когда наконец сумел разлепить веки и поднять трезвонившую не менее получаса телефонную трубку, долго не мог сообразить, чего он него хотят на другом конце провода. А когда все же сообразил, чуть трубку не выронил: «Гребаный Фоминцев!»
— Перехватить гада!.. Что не ясно?.. Огонь на поражение!
