Четырнадцатый апостол - страница 17
Шрифт
Интервал
Ты была обнажённой и звонкою словно пламя!
За окнами тихо кружится русский снег,
И закат развёрнут полотнищем, будто знамя.
В поездах, признаться, особой лирики нет.
Но в мелькании, но в отражении, но в перестуке…
Деревья окрашены в белый и чёрный цвет,
Подобно героям в трагедии театра кабуки.
А небо какое… Нездешней палитрой нот
Все оттенки любви швыряет на холст с размаху!
С души облетает весь ворох пустых забот,
И режутся крылья сквозь кожу или рубаху…
Успев окунуться в вагонный дурной шансон,
Ищу твои руки нелепым седым признаньем –
Вот видишь, родная, какой вдохновенный сон
Ты мне подарила и стала моим дыханьем…
«Погасла звёздочка в небе… Кто её погасил?..»
Погасла звёздочка в небе… Кто её погасил?
Ветра дыхание, зависть людская, воля божья…
Я любил тебя и люблю, но хватит ли сил
Пройти одному по чёрному бездорожью…
Под пулями, рвущими плоть шальным касанием,
Под взрывами, когда даже дышать страшно…
Чем ты была – наградой ли, наказанием?
Чем ты останешься, только ли сном вчерашним?
Боли острее в разлуке, но помню твои глаза,
Руки, стирающие с висков моих грязь и серу.
Каплей крови на сердце горела любая твоя слеза,
А ревность смеялась, как с Нотр-Дама химера…
Не могу говорить «прости», не хочу «прощай».
Пусть божье прощение даст нам ума и силы.
В наших душах пылают и ад и рай,
И я предпочёл бы быть с тобой до могилы.
Не хочешь, не веришь, не ждёшь… Так?
Судьба разбивает любовь о стекло ночи.
Лишь в сердце останутся, как путеводный знак,
Карие очи…
«Солнце моё, встающее там, далеко, на Востоке…»
Солнце моё, встающее там, далеко, на Востоке…
Ложатся нити дорог на чей-то упрямый лоб.
Разлука глотает жадно и числа, и строки,
Они не вернутся, а время их сложит в гроб,
Похожий на маленькую чешскую табакерку.
На Новословацкой намести много-много таких.
Время проверит чувства, но нам ли нужна проверка?
Время состарит Музу, но разве об этом стих?
Мне снова кажется, мы не успели встретиться –
Шёпот, касание рук, поцелуи, постель… нет!
Всё не об этом, земля всё равно вертится,
Но только в одну сторону, и нам не посмотрит вслед.
И раз мы давно вместе (больше тысячелетия!),
Ищем друг друга в реальности и во плоти,
За каждый взгляд, за набросок, за междометие,
За всё, постоянно – только и успевай платить…
Кому мы обязаны «только вперёд»?! С рождения
До выдоха, перед иконой, последнего, Боже, прими…
Не бойся, любимая, дай мне хоть на мгновение
Улыбку твою в ладони, а ты с моих плеч сними
Всю эту Вечность, что так мешает дыханию,
Сотри с моих век губами и горечь, и страх…
Ведь если два сердца вместе, это сродни призванию.
Кто-то призвал нас свыше и ждёт на небесах…
«Не убегай от меня, тихая лошадка…»
Не убегай от меня, тихая лошадка.
В моих руках ни узда, ни кнут.
Жизнь моя – ни валко ни шатко,
Может, поднимут. Может, и погребут.
Время такое, я сам недоволен эпохой.
Но кто и когда выбирал свой срок?
Вверх или вниз, хорошо ли плохо
Заполнять рифмами кленовый листок.
Но как жить, если не кормишь с ладони?
Пегасы отстреляны с сороковых.
Вот и в мои стихи прилетает пони,
Смешной и ласковый. Какой это стих…
И я ухожу туда, где гремят взрывы,
Где всё настоящее. И в свете дня,
Если ты падаешь молча лицом в гриву,
То всё зависит лишь от твоего коня.
Дай бог такого, чтоб вдруг не сбросил.
Донёс, даже раненого, до своих.
Пусть конь будет рыжим, как поздняя осень,
И верным, как самый последний стих!
Смерть равнодушна к деталям, её право!
Но если б каждый сам выбирал итог –
Я был бы убит в седле, выстрелом справа,
И стук копыт читался бы между строк…
«Забываю её имя, забываю…»
Забываю её имя, забываю.
Отчищаю подсознание несмело.
Сам себе который век напоминаю –
Отболело, отболело, отболело…
Выскребаю её пальцами из сердца.
Вырезаю без наркоза, по живому.
Засыпаю раны порохом и перцем,
Улыбаюсь многотысячным знакомым.
Рву портреты, рву эскизы, рву наброски,
Но любовь не растворяется в поллитре.
Так из пня весною тянутся отростки
И сиренью расцветают на палитре.
Так восходит утром солнце, хоть ты тресни,
И лучами мои веки беспокоит…
Я уже вовек не стану твоей песней,
Как тебе теперь не стать моей мечтою.
Потому что – было, было, было!
Оттиск губ твоих, впечатанный до смерти,
Похожие книги
