В окончаньи рабочей недели
В окончанье рабочей недели
Из последних я выбился сил,
И кольцо мне на палец надели,
Чтоб его я на пальце носил.
Чтобы видели в женском народе,
Набежавшем с различных сторон,
Что товарищ уже не свободен,
Несмотря на призывы ООН.
Прогремели небесные трубы,
Фотовспышкой сверкнула звезда,
И почти непослушные губы
Прошептали предательски «да».
Ни слезинки из глаз не упало,
Нам, мужчинам, привычней молчать.
А на пальце — полоска металла.
И ужалила паспорт печать.
Из белой вьюги, из тёмной ночи,
Из всех углов
Ловили звуки, ловили клочья,
Обрывки слов.
Забыв про время, про сон и отдых,
Про мира власть,
Одно лишь бремя, одна забота
И злая страсть.
Ну, что ж такого, когда нам любо,
Как жизни дрожь —
Поймаешь слово, вливаешь в губы,
И жадно пьёшь.
Каскады смыслов и слов туман,
И всё затоплено именами.
Вода могла бы сойти с ума,
Покорно следуя вслед за нами
Туда, куда заведут глаза.
Ах, сколько нам еще взглядом рыскать.
Но рядом где-то гремит гроза,
И очищения пламень близко.
А пока на небе склока,
Тучи клочьями рядят,
Проскользну, забыт и лёгок,
Меж секундами дождя.
Всё покину, не оставлю
Даже следа за собой,
Чтоб глотнуть хотя бы каплю
Тишины предгрозовой,
Где на миг застыло комом,
Но, секунд вбирая вес,
Прежде молнии и грома
Время ринется с небес.
И тогда уж — ад кромешный.
И, исхлёстанный насквозь,
Возвращаюсь. Мокрый. Грешный.
Тишины укравший горсть.
Отряхнув от скучной пыли,
Расправляю с легкой болью
Я слежавшиеся крылья,
Чуть поеденные молью.
Расправляю, словно ворон,
Ослабевший в клетке узкой.
Глянет зеркало укором,
Мол, не те уже нагрузки.
Мол, куда в твои-то годы,
Облакам дышать в загривок,
Невзирая на погоду
И отсутствие прививок.
Прочь изыди, бес стеклянный,
На твои плевать прогнозы,
Я взлечу над океаном
Самым белым альбатросом.
Облаков утрусь я мохом,
Чмокну солнышко неловко,
Я… засуну с горьким вздохом,
Крылья в темную кладовку.
