— Да об этом многие знали. Вы что, хотите сказать… Но это же абсурд. Сама мысль об этом меня смешит.
— Такую версию выдвинул Робинсон, а не я.
— Какую версию? — подал голос Ральф Дуглас.
Банколен положил тлеющую сигарету на стол и вытащил из ящика большую коричневую папку. Однако раскрывать ее сыщик не стал.
— Поднимаясь ко мне, вы наверняка проходили мимо нашей лаборатории, — начал он. — Но не обольщайтесь. Ничего ультрасовременного в ней нет. Так что никаких чудес от нее ждать не приходится.
Работы в лаборатории в основном ведутся с помощью фотокамеры и микроскопа. Есть, правда, еще оборудование для обнаружения ядов и фотомикрограф, позволяющий увидеть мельчайшую частицу материала.
Фотографирование с помощью микроскопа впервые было применено Евстахием более полувека назад. Если я ошибаюсь, Мабюс меня поправит.
Теперь моя задача заключается в том, чтобы сотрудник лаборатории: во-первых, установил, кем мог быть убийца; во-вторых, описал его действия; и, в-третьих, сказал, где мне искать улики.
А сейчас давайте восстановим по памяти события того трагического дня. В хронологическом порядке. Начнем незадолго до приезда мадам Клонек. А приехала она на виллу «Марбр», как мы знаем, в четверть двенадцатого.
Поскольку Гортензия Фреи — наша единственная свидетельница, то полагаться будем на ее показания. Естественно, до тех пор, пока их не опровергнут результаты криминалистических исследований. Пока же оснований не доверять рассказу горничной у нас нет.
Итак, она сказала, что мадам Клонек приехала на виллу злой. Такое ее состояние объясняется легко: она только что рассталась с частью своих драгоценностей, отдав их месье Делотреку. Здесь все сходится.
Далее она была недовольна тем, что мистер Дуглас ее не встретил. Еще бы! Этого свидания мадам ждала весь день. Не застав мистера Дугласа на вилле, Роз Клонек пережила нечто вроде шока. Ради встречи с Дугласом она отдала месье Делотреку драгоценности, а тот заставил ее ждать. И при этом даже не извинился.
В таком состоянии мадам Клонек пребывала с момента своего приезда. Она приняла ванну, оделась, навела макияж. Время приближалось к полуночи, а Ральф Дуглас все не появлялся. Гортензия заявляет, что мадам уже была близка к состоянию нервного срыва. Она просит горничную принести ей маленькую бутылку шампанского и говорит, что потом та может ложиться спать. Эта бутылка стоит в ведерке со льдом в гостиной.
Гортензия из гостиной проходит в коридор через дверь, которая тогда еще не заперта. Если до этого время для мадам тянулось медленно, то сейчас словно остановилось. Не забывайте, что она была без часов. А Дугласа все нет.
Когда я осмотрел все комнаты, у меня возникло предположение, что мадам между четвертью первого и часом ночи принимала решение проучить своего необязательного любовника. Нет, в Париж она не возвращается, поскольку Роз Клонек — человек очень осторожный. Ей не хочется терять такого состоятельного мужчину, как Ральф Дуглас. А потом, так поступать — не в ее характере.
Мадам решает действовать иначе и выбирает способ более эффективный: она закроет все двери, через которые можно попасть к ней в спальню, приготовится ко сну и даже примет снотворное. Затем она выпьет шампанское и ляжет спать.
Когда этот бездельник наконец приедет, то, сгорая от страсти, пусть попробует пробраться к ней! Его следует хорошенько проучить! Так думала мадам.
Пока Банколен говорил, лицо его оставалось серьезным. Неожиданно в его глазах вспыхнули озорные искорки.
— Понимаю, — усмехнулся сыщик, — вы считаете меня таким же болтливым, как Робинсон. Хорошо, я докажу, что это не так. Для начала обращу ваше внимание на запертые двери.
То, что дверь из гостиной в коридор была заперта, — абсолютно точно установленный факт. Дверь из туалетной комнаты в коридор — тоже. Но дверь из спальни в коридор, через которую вы прошли, а затем обнаружили труп, была открыта. Причем ключ торчал в замке изнутри.
Когда вы вчера покинули виллу, а мы с Мабюсом остались, я обратил внимание на этот ключ. Ничего на первый взгляд примечательного. Ключ как ключ, с легким налетом ржавчины и пыли. С помощью карманной линзы Мабюса нам удалось разглядеть на его кончике параллельные царапины. Они были едва различимы.
