И все же я не думаю, что такой опытный медэксперт, как доктор Бене, мог ошибиться. Поэтому у меня есть все основания полагать, что Дуглас и Делотрек невиновны. А вас, мой друг, хочу предупредить: не верьте всему, что наговорила нам Гортензия Фреи.
Куртис рассеянно смотрел перед собой — на ветровое стекло.
— Выходит, я сам себе морочил голову? — задумчиво произнес он. — Боже ты мой, я искал улики, которые бы отвели от моего клиента подозрения, и забыл, что у горничной плохое зрение…
— Не корите себя. — Сыщик с сочувствием глянул на Куртиса. — С показаниями Гортензии и вашим красноречием вы убедите всех, что ваш клиент невиновен. Я только хотел предупредить: не очень-то полагайтесь на показания горничной.
— Как?! — удивленно воскликнул адвокат. — Вы думаете, что убийство совершила Гортензия?
— А это мой секрет, — хитро улыбаясь, ответил Банколен. — Меня постоянно упрекали в том, что я из всего делаю секреты. Я и сейчас не изменю себе. Хотя не имею к тому ни малейшего желания.
Я сказал, что знаю, кто убийца. То есть кто им должен быть. Даже могу доказать. И тем не менее не совсем уверен. Вот что меня как раз и бесит.
Все, что я наговорил вам в кафе «Магадор», объясняется только этим. Видите ли, к явным уликам я отношусь скептически. Если я убежден, что человек невиновен, то легко могу найти в них противоречия. Поэтому уликам я не доверяю.
Если вы завтра утром приедете на набережную Орфевр, то я еще до завершения следствия сообщу, кто убийца. А пока послушаем, что скажет нам Делотрек.
Новый многоквартирный дом за номером 81 на бульваре Инвалидов занимал площадь не менее акра. Построен он был из белого камня и производил впечатление солидности, долговечности и благополучия.
Привратник предупредил Банколена и Куртиса, что Делотрек избегает встреч с репортерами, а когда они представились, проводил их в подвал, где находился тир. Делотрек так палил из винтовки, словно хотел облегчить себе душу.
— Месье Делотрек, вас спрашивают полицейские, — тронув его за плечо, сказал привратник.
Тот произвел еще два выстрела и только потом положил винтовку и обернулся. Лицо его было напряженно, глаза уставшие.
— Я ждал вашего прихода весь день, — вместо приветствия, произнес Делотрек. — А вы — месье Банколен. Я вас сразу узнал. Это хорошо, что пришли вы. Но чем могу вам помочь? Это жуткое убийство… Да, просто жуткое…
Он развел руками.
— Видите ли, несмотря на наши отношения, я не был в нее влюблен. И все же…
— Месье Делотрек, ваши чувства нам понятны. — Банколен говорил спокойно и с достоинством. — Вы могли бы говорить по-английски? Дело в том, что мистер Куртис, адвокат мистера Ральфа Дугласа, — англичанин и не владеет французским.
— С удовольствием, — чопорно склонил голову Делотрек.
Куртис был поражен. Делотрек заговорил на чистейшем английском языке! Так говорят разве что дикторы Би-би-си. Любой англичанин, услышав, как тот произнес первую фразу, испытал бы то же самое. Француз говорил не только без акцента, но и на удивление свободно. Мало того, при этом он не испытывал никакого напряжения и даже улыбался.
— Буду рад вам помочь, — усевшись на прилавок, сказал Делотрек. — Если смогу. Так что вы хотите узнать, господа?
— Начну с того, месье, что сообщу вам следующее: на прошлую ночь у вас железное алиби, — взял инициативу в руки Банколен.
Делотрек облегченно вздохнул:
— Значит, вам и это известно. — Он усмехнулся. — Слава богу, оно у меня есть. Узнав, что за мной шпионят, я пришел в ярость. Даже подрался. Но нет худа без добра. Благодаря тем, кто меня выслеживал, я могу доказать, что к убийству мадам Клонек никакого отношения не имею. Как однажды сказал один английский судья: «Ни мотивов, ни доказательств, ни состава преступления не прослеживается».
— Как его зовут? — вполне искренне поинтересовался Банколен.
— Вы его не знаете, — махнул рукой Куртис, вступая в разговор. — Месье Делотрек имел в виду судью по фамилии Джеффрис. Он умер двести лет назад.
— Я читал о нем книгу. Она произвела на меня сильное впечатление, — улыбнулся Делотрек. — А тем двоим, что шпионили за мной, я очень благодарен. Они сослужили мне хорошую службу. Они подозревали меня в… Ну, это не столь уж и важно. Во всяком случае, секретарем у месье Ренуара я остаюсь. Хотя работой у него я недоволен. Взялся за нее, только чтобы ублажить отца. Но это строго между нами. Так о чем вы хотите меня спросить? Банколен щелкнул пальцами:
