На упражнявшемся в стрельбе кареглазом, крепкого сложения брюнете была надета белая шелковая рубашка. Спину этого рослого молодого человека прикрывал свитер, свободно накинутый на плечи и с завязанными на груди рукавами. У мужчины было типичное лицо француза: скуластое и слегка удлиненное.
Молодой человек был очень увлечен своим занятием и не замечал ничего вокруг. К нему подошел привратник и тронул за плечо.
— Месье Делотрек, вас спрашивают полицейские, — сказал он.
К дому 81 на бульваре Инвалидов Банколен и Куртис прибыли в десять часов. На предложение сыщика отправиться с ним Куртис охотно согласился. А Брюс Дуглас, сославшись на то, что ему нужно ехать в Криллон успокаивать миссис Толлер, отказался.
Из кафе «Магадор» они поехали на машине Банколена.
— Вы позволите задать вам один вопрос? — обратился Куртис к своему спутнику.
В ответ Банколен только усмехнулся. Куртис принял это за разрешение и продолжил:
— О тех часах. Я постоянно о них думаю. О бутылках шампанского можно на время забыть. А вот часы… Что с ними? Вы сказали, что Ральф Дуглас невиновен. Тогда почему, увидев часы, вы как-то загадочно улыбнулись? О чем вы тогда подумали?
— Я загадочно улыбнулся? — переспросил Банколен и хитренько глянул на Ричарда. — Это, наверное, по привычке. Друг мой, вы видите подвох там, где его нет. Значит, ваше внимание привлекли часы?
— Да. Что с ними?
— Насколько мне известно, они в полном порядке.
— Я это знаю. Но мне в голову приходят самые невероятные мысли. Может быть, их кто-то подводил или они сами переключались и показывали неверное время? Но Гортензия утверждает, что каждые пятнадцать минут смотрела на них…
— Ну вот мы и дошли до самого главного. Да, часы постоянно находились в поле ее зрения. А хорошо ли она видит?
Наступило молчание. Куртис переваривал услышанное.
— Эта женщина, как вы сами сказали, слепа как курица, — продолжил Банколен. — Без очков она не смогла разглядеть лицо стоявшего перед ней мужчины. Так как же она смогла увидеть, какое на часах время? К тому же они такие маленькие.
Вы и я, даже с хорошим зрением, и то порой ошибаемся. Особенно если обе стрелки на часах находятся между двенадцатью и часом.
Теперь все зависит от того, действительно ли мужчина в коричневом плаще приехал на виллу в десять минут второго.
А еще надо учитывать, где находились часы. А они стояли на высоком холодильнике и к тому же были придвинуты далеко к стене. Добавим к этому, что их циферблат покрыт слоем пыли.
После того как Гортензия лишилась очков, она называла неверное время. Так что в суде такие показания учитываться не будут.
Он щелкнул пальцами — характерный жест Банколена.
— Но то, что горничная пошла спать без десяти минут первого, — абсолютно точно. Уходя с кухни, она захватила с собой часы. В силу своего слабого зрения Гортензия, глядя на часы, наверняка поднесла их к самому носу.
Потом, по ее словам, она каждые пятнадцать минут смотрела на часы. Но вряд ли она при этом брала их в руки.
То, что мужчина в коричневом плаще приехал в десять минут второго, вызывает сомнения. Как только скрипнула дверь черного хода, Гортензия, не вставая с кровати, включила в комнате свет и посмотрела на часы. Так что и на этот раз она могла ошибиться.
Куртис тяжело вздохнул:
— А как же все эти алиби…
— А они ничего не значат, — улыбаясь, ответил Банколен. — Помните, доктор Бене сказал, что убийство было совершено между часом ночи и тремя? Хочу заметить, что нет ничего более неточного, чем определение времени смерти.
Но одно ясно: кто бы ни убил Роз Клонек — Ральф Дуглас или Луи Делотрек, — он должен был сделать это после трех. Или около четырех часов утра.
И вот какая складывается ситуация. Те, кто пил с Ральфом Дугласом в кафе «Слепой», обеспечили ему алиби на период с десяти пятидесяти пяти до трех пятнадцати. Добраться с улицы Бетховена до виллы «Марбр» можно за полчаса.
Теперь о Луи Делотреке. Гости маркизы де ла Турсеш утверждают, что он с одиннадцати до трех пятнадцати играл с ними в карты и из дома не выходил. Если после окончания игры Делотрек все же поехал на виллу, то он должен был появиться там где-то без четверти четыре…
