У Винни есть брат и сестра. Брат Винни – всеобщий любимец. Он выпускник школы кинематографии при университете Лос-Анджелеса и только что закончил работу над документальным фильмом о несовершеннолетних секс-рабынях в Китае. Он продал свой фильм учебному каналу. Никто за него не волнуется. Все переживают за сестер Винни. За Эви (Винни ее иногда называет Эвил*), которая моложе Винни на два года. Восемь лет назад Эви пришлось отправиться в исправительную колонию Хейзелден. С тех пор она каждые полгода придумывает себе новые занятия в жизни. То она певица. То ландшафтный архитектор. То агент по продаже недвижимости. То хочет писать романы. То она кинорежиссер. Или дизайнер моды. А теперь она хочет быть журналисткой. Как Винни.
Неделей раньше Эвил появилась на очень важном, очень серьезном приеме в честь журналиста, который только что выпустил книгу об одном политике правого толка. (Этот журналист работал в «Нью-Йорк таймс» и выпускал очередную книгу примерно каждые пять лет. Его книги постоянно получают благоприятные рецензии в «Нью-Йорк таймс бук ревю». Именно этого Винни страстно желает для Джеймса.) Блузка у Эви была расстегнута слишком низко, и она откровенно демонстрировала свою грудь. Раньше она была такой же плоскогрудой, как Винни, но года два назад ее грудь каким-то загадочным образом увеличилась. Винни считает, что она вставила имплантаты, но они это никогда не обсуждают. Эви тут же направилась к этому важному журналисту и так его заболтала, что никто из присутствующих не смог и словом с ним перемолвиться. Все другие женщины просто шипели от ярости. Они собрались вокруг подноса с закусками и хрумкали ломтиками моркови. Они делали круглые глаза и кидали в сторону Эви презрительные взгляды. Но «разобраться» с Эви, – а будь на ее месте кто-нибудь другой, они непременно бы так и сделали, – никто не решился, ведь Эви была сестрой Винни.
На другой день Винни позвонила ее коллега, которой стало известно, что Эви отправилась в гостиничный номер того самого важного журналиста и провела с ним ночь.
– Винни, я просто хотела сказать, что не намерена судить о тебе по поведению твоей сестры, – заявила коллега Винни.
А потом ей позвонила и сама Эви.
– По-моему, мне светит работа в «Нью-Йорк таймс», – прощебетала она.
– Не лезь в мою жизнь, – предупредила ее Винни (тихим голосом). А затем добавила (весьма обдуманно): – Почему бы тебе не подыскать работу в журнале мод, уж если так приспичило стать журналисткой?
– Ну нет! – сказала Эви и громко сглотнула. Она пила диетическую колу. Эви выпивала по пять банок диетической колы в день.
«Очередное свидетельство склонности к наркомании», – подумала Винни.
– Я решила изменить свою жизнь. И хочу добиться подлинного успеха. Как моя старшая сестра.
Эви – это сплошное сумасбродство, и временами Джеймс задумывается: может, ему стоило жениться как раз на ней?
Джеймс старается видеться с Эви как можно реже, но каждый год он просит ее помочь ему выбрать подарок Винни на день рождения. Сначала он это делал «ради самой Эви» (для нее было полезно проводить время в обществе мужчины, который не был ни эгоистичным трахателем, ни засранцем или гнидой, – и Винни это одобряла). Но потом он почувствовал, что ее к нему тянет.
И вот как-то Джеймс звонит ей по телефону и говорит:
– Эви…
– Эй, братан, – перебивает его Эви, – ты слышал, что я провела ночь с… – И она называет имя того самого важного и серьезного журналиста. – У меня есть шанс получить первое задание. В «Нью-Йорк таймс». По-моему, это просто здорово! Что скажешь?
Эви вечно его подначивает и при этом ведет себя так, словно она нормальная, приличная женщина. (Это все инстинкт отрицания, считает Джеймс.)
– Скоро день рождения Винни, – говорит Джеймс (он сразу переходит к делу и тем самым берет разговор под контроль).
– Я знаю, – отвечает Эви.
– Есть идеи? – спрашивает Джеймс. – Мне хочется купить ей что-нибудь от Барниз. Что-нибудь из драгоценностей.
– Нет, Джимми, – говорит Эви. – Тебе не по карману драгоценности, которые было бы не стыдно подарить.
