И, одержимый беспокойной дерзостью,
Он к пропасти несется в ослеплении.
Ярмом тяжелым, гнетом бед смирять его
Я должен, чтобы смуты не затеял вновь…
Одновременно кесарю приходится оберегать и собственную личную жизнь:
И на священный лик супруги цезаря
Поднять глаза не смел…
Луцию, как и цезарю, приходилось оберегать собственную личную жизнь, но ему хотелось просто находиться рядом с преданным ликом любимой. Вот только как найти Лину? Теперь он понял, кто приходил к лицею на встречу с ним, более того, он даже не представлял, как это он мог не догадаться сразу. Сейчас он бы ощутил ее присутствие, почувствовал малейшее колебание воздуха от ее дыхания, но после всего случившегося, без всякого сомнения, Лине было совершенно невозможно здесь появиться. Неужели им никогда больше не суждено встретиться?
В это время заглянувший в аудиторию Пузанский подозвал Луция, и тот под завистливые взгляды радостно выскочил на волю.
— Держи, — протянул Пузанский Луцию небольшой пластиковый пакет с кредитками разного достоинства. — Ехать нам долго, а дороги ненадежны. Тут пятнадцать миллионов, должно хватить на две недели для троих.
Метр добродушно пошевелил кончиками пальцев перед носом Луция и удалился.
«Ну и задачка», — подумал Луций, пряча деньги под рубашку и оборачиваясь во все стороны, но никто не обратил на их разговор внимания, и успокоенный юноша отправился к себе.
Продуктовая дилемма была весьма непроста. Для начала Луций пошел по пути наименьшего сопротивления. Он опустился вниз, в подвальное помещение лицея, где помещался пищеблок.
Пройдя через всю исполненную в античном духе столовую, аляповатая обстановка которой только подчеркивала нищенские порции, носимые к столу самими студентами, он очутился в узком зеленом коридоре с распахнутыми в обе стороны дверями. Обычно за этими дверями в громадных холодильных камерах томились немалые сверхлимитные запасы, выбитые всемогущим директором, но после недавнего нападения беспризорников камеры были пусты.
В самом конце коридора на груде мешков с мукой сидели трое крепких мужиков в майках и засаленных джинсах. Один из них и был нужный Луцию повар.
— Привет, шеф, — мирно сказал Луций, подходя к сидящим на мешках людям. — Как она, жизнь?
— Жизнь кончилась с последним налетом, — мрачно ответствовал тот из сидящих, которого юноша называл шефом. Он поднял на Луция мрачные, залитые жирком глаза и добавил: — Шел бы ты, студент, отседова к бениной матери. Здесь не отломится.
— Продай мешок сахара и ящик тушенки, — деловито предложил Луций, на всякий случай держась вне пределов досягаемости, — наличными заплачу.
— О чем ты говоришь, студент, — почти задушевно отвечал ему шеф. — Кому нужны деньги в этом говенном заведении, что на них сейчас можно купить кроме геморроя?
— Ты бы принес лучше грамчиков двести спирта-ректи-фиката, вот и договорились бы, — подхватил второй. — А за деньги можешь получить центнер овса. Вместе с мешком. Так что тащи наверх свои бумажки!
Луций чуть отодвинулся назад и попытался объяснить, что овса ему вообще не надо, так как в настоящее время он лошадей разводить не собирается.
— Не хочешь овса, возьми пшеницы в зернах, — все рекомендовал ему второй повар. — Весьма питательная пища.
Луций отрицательно покачал головой и вновь спросил, обращаясь к шефу:
— Так что, не продадите продуктов? Я хорошо заплачу.
— Купи лучше себе веревку и повесься, раз не хочешь овес кушать, — огрызнулся шеф и начал медленно привставать с мешка, на котором сидел.
Луций, сам наливаясь злобой, уже с угрозой смотрел на его мясистое потрепанное лицо и бормотал, правда, еще про себя:
— Давай, давай, дядя, подойди ко мне. Я быстро тебя посажу на задницу.
Видно, что-то прочитав на его лице, вся троица во главе с шефом вдруг задержала свой подъем и, утвердив вновь зады на мешки, уставилась на Луция с большим подозрением.
Луций, видя, что ничего, кроме небольшой драчки, не предвидится, не стал искушать судьбу и опрометью бросился по коридору. На самом выходе он столкнулся с человеком, который нес на голове ящик с пивом. Налетев на него, Луций, сам того не желая, вынудил человека развернуться и грохнуть ящиком в окно. Тотчас дождь бутылок пролился вместе с осколками стекла вниз на внутренний дворик, и вопль потерпевшего смешался с криками, видимо, гуляющих по дворику студентов.
