— Дурак, идиот, — налетел на него вспыльчивый Петя с кулаками. Дело происходило в подвале, и оглядываться было не на кого. — С валютой ты любую войну выдержишь. Кроме того, с Крымом войны не будет. Крым-то не татарский, а турецкий.
— Какая там валюта в ходу? — поинтересовался Василий, разводя драчунов в стороны. — А то возьмем какую-нибудь… некон… неконвертируемую, вроде наших рублей.
— Золотой рубль сойдет, — поправил его Илия, — их мало делают. Да и кто нам даст. И за что?
— Для этого мы здесь и сидим, — озлился Петя. — Выкладывайте, какие у кого есть идеи, как валюту добывать.
— Ограбить банк, — уныло пошутил Василий и схлопотал от Пети по шее.
На этот раз он не обиделся, понимая, что приятели умнее его. Значит, что-нибудь придумают.
— Мы здесь трое исконно русских, — решительно сказал Илия. — Правда насчет Петьки у меня сомнения, картавит, как злостный сионист, ну да ладно, сомнения в пользу обвиняемого, так суд признает. Нам что Авка говорил: русские — самые умные в мире. А нас трое. Значит, у нас валюты должно быть, хоть жопой ешь.
— Так ведь нету, — вздохнул Василий.
— Значит, Авка врет, и мы не самый избранный народ в мире.
— Это что получается, чем больше валюты, тем избраннее? — удивился Василий. — Так за бугром вообще валюты нет. Что у нас валюта, у них расхожие деньги.
— Кончай трепаться, — строго посмотрел на него Илия.
— Главное — это логика. Уехать из матушки-России мы хотим? Хотим! На юг? На юг! Валюты нужно сколько?
— Тысяча! — отрубил Петя и зажмурился от удовольствия.
— Тысяча чего?
— Фантиков, болван!
— Не смейся над ним, — вступился за Василия Илюша.
— Тебе-то что, генеральский сынок, увалень, а он вообще без отца, без матери, из милости принят, как и старший брат его.
— У них как в гражданскую, — рассмеялся Петя. — Один брат за белых, другой за красных. А третьего у тебя нет, — поинтересовался он, — тот бы воевал за зеленых.
— Правильно, правильно говоришь, — неожиданно согласился с ним Илия. — Не знаю, какое у римлян было знамя, только мы, скажем, натуральные белые, монархисты, а зеленые — это ислам, татары да кавказцы.
— Я, по-моему, решил задачу, — скромно сказал Петя. Он сделал стойку Наполеона, скрестив руки на груди и напыжившись, отчего его курточка растянулась и наполнилась; формы Пети уже приближались к женским. — Кто больше всех зарабатывает у нас валюты? Только не говорите мне о дипломатах и проститутках. Нам еще рано это делать. Вот так, молчите?! А разгадка лежит на поверхности и ждет. И вы ее знаете. Сказать?
Друзья заинтересованно закивали.
— Шпионы, — четко произнес Петя. — Поняли? Шпионы. И не смотрите на меня, словно бараны на флагшток. Вы прикиньте, братцы. Ну что мы в самом деле можем продать, чтобы валюту заработать. Посольство ограбить? Так мы еще маленькие. И оружия у нас нет. Кто нас всерьез примет. Ты ему крикнешь, положим, на японском языке «Руки вверх!», а он тебе в ответ «Черепаха!». Это у них на Востоке самое страшное ругательство.
— Ну и пускай обзывается, — удивленно сказал Василий.
— Брань где-то там не виснет. А я валюту взял и ушел.
— А он как скомандует самураям, как они начнут тебя крушить своими мечами. А из-за ограды менты налетят. Без задницы уйдешь!
— И без ног, потому что их выдернут, — добавил Илия.
— Да я и говорю, что, кроме продажи секретов, нам не вывернуться.
— Может, тебя продать? — задумчиво спросил Илия. — Твоему отцу по весу. За каждый килограмм десять долларов.
— Пока мой отец раскошелится, я похудею долларов на пятьсот. Легко ли из генерала деньги вытянуть. Да и это все старо. Но мыслишь ты правильно. Цвет нашего воинства — белый, ангельский цвет. Стало быть, исламские шайтаны или римские варвары с удовольствием нам заплатят за наши секреты. Тем более перед войной.
— Ты у батюшки в кабинете бывал? — строго спросил Петя Василия.
— Да почаще, чем ты! — крикнул Василий и едва сдержал желание садануть воображалу в ухо.
— А конверты у него на столе видел?
— Бывают иногда. С сургучными печатями.
— Между прочим, точно такие конверты под сургучом частенько мой отец приносит из генеральского штаба, только к ним подкрасться невозможно, да и отца жалко. Расстреляют старика. Он такой жадный, что все решат, будто он сам продал секреты даже за бумажные гривны.
