— Я исключение сделать могу, — проникновенно возразил батюшка. — Однако должен я не о своем покое думать, а о душе моих воспитанников. И если один раз пренебречь наказанием…
— Душу розгами не наказывают, — безапелляционно прервал его знаменитый историк. — Впрочем, не наше дело лезть в воспитательный процесс. Секите, а я, пожалуй, пойду.
Академик вышел в коридор, а вслед за ним ушло большинство попечителей. Желающих смотреть на голые детские попки оказалось не больше трех человек.
В коридоре член совета, обещавший доказать, что разбазаривание державы Российской дело давнее и концом века не ограниченное, попросил у майора сигаретку, а закурив, продолжил:
— Беда ваша, академик, в том, что историю вы изучаете, отталкиваясь от идеи, в данном случае идеи великой Российской империи, а не смотрите на нее непредвзято. В физике сказали бы, что вы влияете на чистоту эксперимента. Ваше имперское мышление не позволяет вам обвинять величайших российских собирателей от Калиты до Сталина в преступлениях против человека. И если я вам задам вопросик сакраментальный, зачем нужна великая империя и зачем нужны великие идеи? Вы мне на него не ответите. Не ответите потому, что вопросы вам покажутся неправомочными и даже кощунственными. Мол, зачем солнцу светить или бога любить. А я все-таки повторю вопрос: зачем нужны все великие идеи? Во всяком случае, исторические.
Профессор усмехнулся, но в самом деле отвечать не стал.
— Вот видите, — продолжал его оппонент, нервно теребя узел своего галстука, — а между тем у человека непредвзятого и мыслящего реальными и бытовыми категориями все-таки складывается свой ответ: растащили империю на сто кусков, но сам этот факт еще ничего не значит; если люди в каждом куске живут богато и счастливо, если их никто не угнетает, то зачем нужна была империя, в которой все жили плохо. Для меня критерием необходимости большого государства являются условия жизни, и духовной в том числе, его граждан. Если граждане несчастны, значит, мощь государства направлена против них, а не для защиты. Не изволите ли свою точку зрения дать? Зачем государство нужно?
— Вы в одном только правы, — неохотно и резко начал Наперстков. Слова из него выворачивались туго, как болты приржавелые из железа, — что вопрос это непростой. Но в Метаистории простых вопросов не бывает. Это не арифметика с алгеброй. Вы как бы невинно перемешали понятия империи и государства и уравняли Калиту с Горбачевым. Не хотелось бы вас оскорбить, но боюсь недостаточно изучали вы даже самый основополагающий труд нашего великого святого. Иначе вам было бы очевидно, что превращению России из окраинной восточноевропейской страны в великую евразийскую державу, заполняющую все полое пространство между Северо-западной, Романо-католической, Мусульманской, Индийской и Дальневосточной культурами (то есть между почти всеми культурами, ныне существующими), следовало придавать особое значение. Ввиду всемирно-исторического назначения России эти пространственные резервы должны послужить ареной для творческих деяний сверхнарода, которые были прерваны большевиками, но свидетелем которых явятся уже наш и двадцать второй век.
Культура, призванная перерасти в интеркультуру, может осуществить свое назначение, лишь тесно соприкасаясь со всеми культурами, которые она должна ассимилировать, объединить и превратить в планетарное единство. Раз русский сверхнарод предназначен стать реактивом, трансформирующим и себя, и все сверхнароды мира в духовно единое Человечество, то ему должны быть уготованы пространства, соответствующие размаху его борьбы, его идей и творческого труда. Ведь уже были явлены вершины мирового романа и музыкальной культуры в девятнадцатом веке, истинно народной — примитивистской и истинно элитарной — постмодернистской живописи, авангардного балета и поэзии в двадцатом веке. То ли будет с воцарением Мирового правительства Розы Мира! И с этой позиции, чуть лучше живется населению стран или чуть хуже, не так важно. Важно, чтобы каждый гражданин воспитывался в правильном национально-религиозном духе. И тогда даже некоторая скудость внешних жизненных обстоятельств не будет его смущать.
