– Нюша, давай помогу... – говорил он и тепло ругал мать: – Мам, ну не приноси ты больше ничего. Тебе совсем нельзя таскать тяжести, а ты... Петр Сергеевич приходил? Что он говорил? Может, тебе и в самом деле лучше в больницу лечь?
– Сашенька, деточка, я себя чувствую чудесно! Ну что ты, мальчик... все будет хорошо... – голос женщины сейчас звучал как-то не так бодро, а даже печально, что ли...
– Мам, я завтра буду у тебя ночевать, хочу пожить в родительском доме, так и знай! – категорично заявил Александр, и Маринка смекнула: завтра он будет у матери. А значит, она, Маринка, уже окажется у себя дома... и еще: значит, для его охмурения ей остается всего ничего...
Когда хозяин вернулся в кухню, Марина старательно терла тряпкой по тарелкам.
– Ой, это вы? А я и не заметила, как вы вошли... – опустила она глазки. – Если хотите, я вам могу кролика подогреть. Ваша мама говорила, чтобы вы хорошо ели.
– Я и съем, мама всегда обо мне печется, а ты-то чего? – недобро сверкнул на нее глазами Александр.
– Я хотела просто... просто предложить свою помощь... в знак благодарности... что вы меня спасли... – тихо проговорила Маринка и отвернулась к раковине, всем своим видом показывая, как она страдает от неизвестности, но еще больше – от негостеприимности хозяина.
Но тот либо совсем был без души, либо и в самом деле какая-то красавица постаралась отучить его от женского дружелюбия. Он вышел из кухни совершенно без угрызений совести и сострадания.
Но когда в гостиную, где он опять пялился в телевизор, Маринка втащилась уже с половым ведром и тряпкой, Александр не выдержал:
– Ты чего ползаешь-то везде?! На кой черт ведро приволокла? Посуду помыла? Тогда у меня к тебе разговор!.. Да оставь ты эту тряпку в самом деле!
– Я только хотела... чтобы не зря у вас на шее... помочь... – совсем уже поникла Маринка.
На самом деле в этой коротенькой футболочке она бы так эротично смотрелась, когда бы мыла полы, что вряд ли этот барсук смог бы устоять! Да, пришлось пойти даже на это! А что делать, если времени осталось совсем немного, а он никак не хочет ею пленяться?! Даже наоборот – с каждой минутой его прямо распирало от злости!
– Брось тряпку! – снова рыкнул Александр и указал Маринке на кресло, а не на диван, рядом с собой. – Я узнал, отчего тебя в погреб сунули.
– Отчего? – тут же забыла Маринка про всякие роли. – Ты им сказал, что я вообще ничего не делала?! Ты им сказал, что они меня спутали с кем-то? Или ты вообще ничего не говорил?
– Они тебя ни с кем не спутали, – с презрением произнес он. – Все совершенно точно – Субботина Марина Ивановна, так ведь?
– Ну да... так ведь... – растерянно повторила Маринка. – И чего – сейчас за это в погреб пихают?
– Не за это... – снова фыркнул парень. – Просто им стало достоверно известно, что эта самая Субботина выслеживает состоятельных старичков, женит их на себе, потом разводится и отсуживает у них... ну, скажем, так, некоторые жизненные блага. Квартиры, машины, дачи, деньги...
Вся кровь в одно мгновение хлынула в Маринкины щеки. Нет, не от стыда... хотя ей было отчего-то неприятно, что этот Александр узнал о ее мужьях, ей было обидно, что ее только что намеченный план по захвату такого приятного, состоятельного и молодого человека сейчас под серьезной угрозой. А еще ее душила злоба.
Глава 5
Забыть бы чудные мгновенья...
Александр же продолжал:
– И, видимо, у тебя это совсем неплохо получалось, если ты еще жива-здорова и в определенном достатке. Но... понимаешь, красавица, это не совсем красивое ремесло. Например, на данном этапе ты, как стало известно, обрабатываешь некоего Ирбиса Леонида Владимировича, так ведь? Но он женат, у него взрослые, серьезные дети. И они совсем не хотят себе молодую, корыстную мамочку. У них своя замечательная. А посему детки и решили тебя... в некотором роде, обезвредить. Объясню подробнее – ты уже успела почувствовать всю прелесть заточения... хотя, виноват, как мне передали – еще не всю... Так вот, тебе будет все по полной программе, если ты не оставишь этого Ирбиса в покое. Ты должна уехать. Одна. И никогда не появляться здесь больше. И боже тебя упаси хоть как-то намекнуть этому человеку обо всем, что с тобой случилось, ясно?
