От ее недоверия я быстро вылетела в «красную зону».
– Да неужели. У вас есть его домашний телефон? Вообще что-нибудь, кроме пейджера или мобильника? Вы не пробовали позвонить в справочную и узнать его домашний телефон? Вам же будет лучше, милочка, если вы попробуете позвонить ему домой. Тогда и поговорим. – Меня понесло.
Когда одна из собеседниц говорит «милочка», характер беседы меняется. Я была в бешенстве, но трубку повесить не могла. Я вообще не могла пошевелиться.
– Послушайте, ничего особенного не произошло. Мы просто часто встречались по вечерам.
– Где? – спросила я, словно она была обязана немедленно ответить.
И, как ни странно, она ответила.
– Ну, мы вместе ходили на формальный прием.
Слово «прием» повисло в воздухе, как клуб пыли после взрыва. В этом контексте это слово звучало старомодно: так говорили мои дедушка и бабушка в воскресенье вечером, обсудив погоду и визиты к друзьям. «Изумительный был прием, просто изумительный». Любовнице такое слово произносить не полагалось.
Гэйб ходил с ней на приемы, входил в залы, держа ее под руку, ел рулетики с яйцами и пожимал руки незнакомцам, притворяясь, что живет другой жизнью. Он звонил мне из клиники – наш определитель номера показывал номер его рабочего телефона – и извинялся, мол, ему придется застрять тут на всю ночь на операции, которая пока еще даже не началась. «Я исправлюсь, милая. Мне сейчас если чего и хочется, так это забраться в постель с тобой и Линусом. Следующая неделя будет полегче. Я очень тебя люблю!» И я заворачивала его ужин в алюминиевую фольгу. А Гэйб, прикрывшись алиби, надевал парадный костюм и снимал с пальца тонкое золотое обручальное колечко.
Я передумала. Я не желала ничего слышать! Если я узнаю в подробностях, где и что, то мой мир разрушится. С каждой новой подробностью, которую она мне расскажет, мне все сложнее будет притворяться, что все в порядке. Подробности их жизней навсегда изменят мою. Я не готова была так менять свою жизнь, но и удержаться не могла.
– Формальный прием? – переспросила я.
– Ну да, хотя чаще мы посещали кинопремьеры... – Он ходил вместе с ней на премьеру «Нарка», – матч «Никс»... – по словам Гэйба, он ходил туда со своим другом Скипом. Возвратившись, он восторженно рассказывал о том, на каких замечательных местах они сидели, и долго жалел, что меня там не было. – Да, и время от времени мы тусовались в «Бунгало», – она все же не смогла сдержаться и упомянула о «частном» ночном клубе «Бунгало 8». Она там явно бывала – только те, кто там бывал, называют клуб просто «Бунгало». – Вот примерно так. Ну, вы понимаете! – Нет, я только начинала понимать. – Но, как я уже сказала, ничего между нами не было.
– Да какая разница, было или не было. – Я произнесла слово «было» с нажимом, словно объясняла что-то ребенку. – Было то, что он скрывал от окружающих, что у него дома беременная жена!
Мне хотелось проснуться, но я просто повесила трубку.
– Я его убью, Ли. Мне просто не верится. Он врал мне прямо в лицо, без всяких угрызений совести. Он же настоящий социопат!
Ли читала письма, которые я собрала в его почтовом ящике, и переслала на мой. Гэйб сетовал на то, как ему грустно, когда он не получает от той писем. Господи, среди отосланных писем одно было написано тем вечером, когда он попросил меня сходить с ним в «Барнис». За неделю до этого Гэйб попросил меня помочь ему выбрать смокинг. Родители обещали ему купить, просто так, потому что он попросил. У нас не так много было поводов для парадных костюмов, но я ничего не заподозрила – я думала о покупках, а не о любовных романах.
Он ходил со мной в «Барнис» покупать смокинг для нее. Я помогла ему выбрать лацканы и пуговицы и целый час подгоняла размер, зауживая плечи и следя за длиной рукава. И все это ради нее! Его письмо к ней в тот вечер было подписано: «Целую». У меня заныло сердце. Я переслала это письмо в свой личный почтовый ящик. Даже поймав его на обмане, я принимала меры предосторожности на случай ненадежного будущего. Теперь у меня были доказательства.
Несмотря на все принятые мною меры, на то, что я знала пароль его электронной почты и дважды ее проверяла, Гэйб все равно нашел способ меня обмануть. Если кто-то хочет вас обмануть, он сумеет это сделать. Он станет кормить вас обещаниями до тех пор, пока вы не расслабитесь и он не заморочит вас окончательно. Но все это будет ложью. Даже когда люди искренне намерены следовать собственным словам, это не гарантирует, что вас не обманут. Человек может передумать. Он может умереть. Однако нанесенная вам обида останется реальной, как удар бейсбольной биты.
