Он заказал хорошо прожаренный бифштекс; значит, смерти боится. Иначе зачем превращать отличный кусок говядины в уголь? Хорошенько обмакнув мясо в дижонскую горчицу, он положил булку на чистую тарелочку для хлеба. Что, будет ее маслом мазать? Ох нет. На эту тарелку он явно откладывал все то, что не собирался есть. Прямо как ребенок. «Фу, мама, забери это!» Ребенок хнычет и не желает есть, если ему попадется хоть кусочек маринованного огурчика. У Кристиана явно были те же проблемы.
– Что ты делаешь? – спросила я, пытаясь скрыть отвращение.
– Дорогая, углеводы – наши враги.
Нет, подумала я, это ты враг, друг мой, свой самый злейший враг. Худой мужчина хрупкого сложения, который к тому же не притрагивается к углеводам! Я представила себе, как живу с ним и как он постепенно отказывается есть вне дома и настаивает, чтобы ему подавали консервированного цыпленка. Затем он принялся нарезать бифштекс маленькими кусочками, словно мама, помогающая сыночку. Просто ужас!
Отвлекусь. Если вы мужчина и при этом следите за весом, и считаете калории, не демонстрируйте это. Если вы обедаете с дамой и едите свой бифштекс без булки, с которой его подали, ожидайте, что у вашей дамы встанут перед глазами соответствующие образы. И вовсе не вашей широкой груди и бицепсов. Она сразу представит, как вы завязываете шнурки двойным узлом, после секса спешите в ванную вымыться и устраиваете инспекцию бельевых ящиков ваших детей. И все это из-за несъеденной булки? Ну да: если мужчина борется с углеводами, он наверняка не блещет в спальне. С таким же успехом он может заказать фрукты на сладкое. Тарелка ягод вместо шоколадного суфле яснее ясного свидетельствует о привычке к сексу только в темноте. Если он так разборчив в том, что ест за столом, то и в спальне не захочет есть, что дают. Евросексуалы слишком озабочены антуражем – от нужного мобильника до правильного тела – и они никогда не успокаиваются в этом отношении. Услышав слово «необузданный», они думают не о страсти, а о фирменном седле и бриджах для верховой езды. Хотя ладно, может, я не права.
Так что после тарелки мидий и жареной картошки я решила все проверить. Истолкуем сомнения в пользу мистера Евросексуала. Несправедливо сразу записывать его в Гэйбы. Мне не хватало данных для наложения его на график бывшего мужа. Для этого надо было дать ему шанс. На тот момент это казалось мне логичным.
– Все, больше не могу, – сказал Кристиан и потянулся ко мне через стол, – я ждал этого целый день. – Мелькнул язык, блеснули влажные зубы, губы, пухлые и раскрытые.
Он нежно поцеловал меня. Ощущение было такое, словно он вручил мне подарок, сдернув обертку одним ловким движением. И я открылась ему навстречу, желая стать проще, доброжелательнее; я обрела силу всего лишь в одном поцелуе. Ощутив его желание, я почувствовала себя прекрасной, нужной, значительной. Кристиан гордился тем, что его видят со мной, представил меня своим друзьям, поцеловал меня в их присутствии. Он не побоялся проявить чувства открыто, а это уже немало, ибо Гэйб редко поступал подобным образом. Он опасался прослыть подкаблучником, и это волновало его куда больше, чем страсть.
– Я так хочу получше тебя узнать. Пока что ты просто потряса-ающая, но мне хочется узнать больше.
– О, очень мило сказано, Кристиан. – Его желание пробудило во мне ответные чувства.
– Нет, нет, это действительно так. – Он взял мою руку в ладони. – Дорогая, разреши мне взглянуть на твою карточку. – Вот почему вечерние свидания не идут ни в какое сравнение с дневными!
Вот вам доказательство: он хочет знать, где я работаю – должность и адрес, чтобы прислать цветы в офис. Я начала судорожно искать свою коричневую визитку. Но когда я, улыбаясь, протянула ее Кристиану, он поправил меня шепотом:
– Нет, дорогая, твою кредитную карточку.
Чтоб тебя...
Он прошептал это таким тоном, будто предупреждал меня о чем-то постыдном, например, что у меня начались месячные, и это заметно, потому что я в белых брюках. Пусть в меню «Феликса» дешевки не подавали – дешевка оказалась со мной за одним столом. Сидит весь такой нарядный, одет по последней британской моде, запонки стоят больше, чем моя половина счета, и тут вдруг такое. А он к тому же улыбнулся и прошептал:
