На губах Честити появилась легкая, едва заметная улыбка.
— Думается, на этом тема погоды исчерпана. О чем бы еще нам поговорить? — продолжал Алекс. Может быть, о последних новостях из Лондона?
— Можно подумать, меня это очень интересует!
— В таком случае, разрешите выразить восхищение вашей красотой.
Честити остановила лошадь, и Алекс сделал то же самое.
— Вы нелепы, — произнесла она. Но холод исчез из ее голоса. — Вы знаете, я не люблю лживых комплиментов.
— А как насчет правды? Вы любите правду? Почему вы следили за мной прошлой ночью?
— Я увидела вас из окна, и я… я хотела посмотреть, куда вы поехали… на моей лошади, — добавила она.
— Ну и как, вы нашли ответ? — Внезапно Алексу пришла в голову мысль: «А не следила ли она за ним и раньше? Но как это выяснить?»
— Полагаю, да, — ответила Честити, глядя ему прямо в глаза.
Алекс кивнул.
— Итак, вперед! Мы собираемся похитить хлыст от почтовой кареты! — Он поскакал по дороге стремительным галопом.
Прибыв на постоялый двор в Дувре, они узнали, что следующий почтовый дилижанс ожидается только в полдень.
Алекс достал свои часы.
— Ладно, я предлагаю немного перекусить. Я закажу для нас отдельный кабинет, а вы можете подняться наверх и привести себя в порядок.
— Вы так внимательны, — язвительно улыбнулась она.
Честити поднялась наверх, сняла шляпку и перчатки. Ее старое дорожное платье выглядело довольно просто, но хорошо подчеркивало ее фигуру. Она пригладила волосы и почистила юбку щеткой, а затем спустилась вниз.
На столе перед Алексом стояла кружка эля, а также горячие пшеничные лепешки, масло и мед. Завтрак Честити состоял из одного единственного кусочка поджаренного хлеба, она очень проголодалась, а потому с удовольствием принялась за еду.
Утолив свой голод, они откинулись на спинки стульев и, посмотрев друг на друга, весело засмеялись.
— Неужели это действительно было так вкусно, или мы просто были очень голодны? — спросил Алекс.
— Это было вкусно, но и я умирала от голода. Я поняла это, как только почувствовала запах лепешек.
— Да, они восхитительны. Я должен узнать у кухарки рецепт. Может быть, мой денщик сумеет приготовить их, если это, конечно, не слишком сложно.
Честити сразу же перестала смеяться.
— Ваш денщик? — спросила она взволнованно. Значит, вы собираетесь вернуться на Пиренеи?
Алекс проклинал себя за несдержанность. Безусловно, он не хотел говорить об этом — до поры до времени. Но теперь разговора не избежать.
— Ну да, если моя нога окончательно заживет.
— О, я и не подумала. Конечно, в этом случае вы должны уехать. Но ведь она почти зажила, не правда ли? — глаза Честити требовали правдивого ответа.
— Да, конечно, почти как новая, — бодро произнес он. Но его голос дрожал, и он ничего не смог добавить. Он положил свою руку поверх ее руки, и Честити снова улыбнулась.
— Который теперь час?
Почувствовав облегчение от того, что она сменила тему, Алекс достал часы.
— Почти двенадцать. Ну, и как же мы утащим этот хлыст?
— Вы упадете в обморок, а я незаметно возьму хлыст во время всеобщего переполоха, — предложила она с решительным видом.
— Очень смешно. Нет уж, я не буду падать в обморок. И вот что я вам скажу, если вы так настроены стать воришкой. Я выйду во двор и буду искать вас повсюду. Я притворюсь пьяным, которому не терпится уехать, и начну выть и орать, что нигде не могу вас найти.
— Представляю, как это будет выглядеть!
— Ха-ха… Итак, в общей суматохе вы берете хлыст, прячете его… где-нибудь, затем обходите гостиницу сзади и неожиданно появляетесь с другой стороны. Наши лошади к тому времени будут готовы, и мы убегаем.
— Придумано неплохо. Дайте мне несколько минут, чтобы я успела выйти на задний двор и подкрасться к дилижансу.
— Кажется, я слышу шум приближающейся почтовой кареты из Лондона. Желаю удачи, — произнес он, улыбнувшись и поцеловав ее руку.
— И вам также, — она послала воздушный поцелуй и вышла через заднюю дверь.
Алекс подождал пять минут, затем поднялся и, шатаясь из стороны в сторону, направился к дверям.
— Где моя лошадь? — произнес он заплетающимся языком, выйдя во двор.
— Вот она, господин! — ответил мальчик-конюх.
