В свою очередь, немецкие десантники понятия не имели, как называлась дорога, по которой они ехали, и не очень представляли себе, куда она ведет. Они только знали, что направляются на какой-то мифический запад, определяемый линией, ведущей из Тернополя в Коломыю и еще дальше в Румынию, которая разделяла две огромные армии, стоящие друг против друга, и называлась линией фронта. Возможно, на картах все выглядело связно, однако карты неизменно вводят в заблуждение; на самом деле это скорее было случайным скоплением амеб, размазанных по местности, и не каждый день проведения масштабной операции этот общий курс войны с востока на запад соблюдался. На чьей бы стороне ты ни находился, ты запросто мог попасть на какой-то местный театр военных действий со своими направлениями наступлений и отходов. И на этом обширном пространстве десантники долго могли оставаться незамеченными, хотя, конечно, в какой-то момент им придется свернуть с дороги, спрятать грузовик и найти на передовой линии спокойное место, где можно будет перейти к своим. Они много раз уже совершали подобные вещи и знали, что все вполне осуществимо, хотя особого удовольствия это никогда не доставляло, потому что случайная пуля, выпущенная ненароком со своей стороны, может убить так же, как и вражеская.
Они ориентировались по компасу, который показывал, что дорога ведет на запад. Это уже было достаточно. Грузовик катил по пустынным проселкам и всякий раз, когда надо было сменить курс, поворачивал на запад, в сторону гор.
Примерно через час после того, как они покинули Чортков, Карл начал выбираться из тумана, окутавшего мозг.
— Ай! — вздрогнув, пробормотал он. — Где мы?
— А кто может сказать? — ответил Вилли. — Иванов поблизости нет, так что где бы мы ни находились, все в порядке. Ты как?
— Как со страшного бодуна после той пирушки в 38-м году, — сказал Карл. — Вместо моей головы у меня чья-то чужая, и она залита бетоном.
— Я всегда хотел тебя спросить, — сказал Вилли, — ты действительно переспал с Джинджер Роджерс[25]?
— Порядочный мужчина о таких вещах никогда не рассказывает, — усмехнулся Карл. — И все-таки скажу, что однажды мы с ней посидели в клубе в Монако, и она была просто очаровательна, наверное, как и все актрисы, более живая, чем на сцене. Аспирин у тебя есть?
— В ранце. Тебе придется порыться, чтобы найти аптечку. Запьешь аспирин шнапсом.
— Замечательно, Вилли!
Карл сделал именно так, как было сказано. Грузовик пожирал километры пустоты во вселенной, состоящей в основном из желтых пшеничных полей под бескрайним украинским солнцем, хотя изредка попадались фермы — точнее, колхозы, сталинские сельскохозяйственные кооперативы, и какая-нибудь печальная крестьянка провожала их взглядом, помахивая рукой. Трудно было сказать, разбирались ли эти бедные создания, кто они, немцы или русские; вероятно, им было все равно, и они махали рукой, исходя из той здравой предпосылки, что во время войны лучше махать любой машине, в которой сидят вооруженные люди.
— Мы более или менее держим курс, — сказал Вилли. — Я хочу сказать, мы едем в сторону гор, а ведь это горы, правильно?
Карл всмотрелся вперед, и там действительно были горы. Каким-то образом боевая группа фон Дреле ползла к горизонту — расплывающейся голубой линии, которая зеленела по мере того, как солнце поднималось выше, открывая застывшее море вздыбленных складок земной коры, покрытой сплошным ковром высоких сосен.
Это означало, что десантники приближались к своей территории, где местность была им знакома, а позиции были редкими, где можно будет перейти линию фронта и вернуться в свой уютный замок в Станиславе, чтобы в течение нескольких дней расслабиться в пьянстве между этой операцией и следующей.
— А нам повезло с грузовиком, — заметил Вилли. — Еще несколько километров — и надо будет его бросить и ночь идти пешком. Утром отдохнем, а завтрашней ночью перейдем линию фронта.
— Замечательный план! — согласился Карл. — Я рад, что он пришел мне в голову.
— Это мой план, — возразил Вилли. — Это я у нас умный, забыл? Но так уж и быть, валяй, присваивай себе всю славу! Другого от тебя нечего и ждать.
