— Как только контейнеры выгрузят в иранском порту, мы их потеряем, — заметил другой сотрудник. — Нам придется ограничиться оборонительными мерами. Усилить охрану сухопутных и воздушных границ. Повысить боеготовность. Отслеживать перемещение любых крупногабаритных грузов у наших границ. Все эти меры ответные, а не упреждающие.
— Гершон, это вы у нас гений, додумавшийся до всего. Скажите, что делать.
— Все то, о чем только что говорилось. И еще молиться.
— Стрельников подпишет все бумаги, — обреченным тоном произнес директор, — корабль покинет порт, груз исчезнет, и нам останется только ждать неизбежного. Мы…
— Господин директор! — перебил его кто-то.
— Пожалуйста, не мешайте, — сказал директор. — Я пытаюсь.
— Господин директор, пожалуйста, взгляните на телевизор!
Все взоры обратились к экрану телевизора, передающего последний выпуск новостей.
Звук был выключен, но внизу экрана бежала строчка: «Загадочный взрыв в Москве». Кадры были хорошо знакомыми: синие мигалки машин чрезвычайных служб, первыми прибывших на место происшествия.
Кто-то включил звук.
— …подтвердилась информация о том, что в лимузине находился имевший неоднозначную репутацию Василий Стрельников, который направлялся в Кремль, чтобы вступить в должность министра торговли. Погибли четыре человека, в том числе и сам Стрельников. Взрыв произошел неподалеку от его особняка в престижном районе Москвы. Пока что неизвестно, кто стоит за этим — террористы, российские преступные группировки или какие-то другие силы, но…
— Отличная работа, Гершон, — сказал директор.
— Я понятия не имел, что у меня такие хорошие отношения с Всевышним, — скромно ответил Гершон.
— Да он даже в синагогу не ходит! — заметил Коэн.
Штат Айдахо
Неподалеку от Каскейда
Наши дни
Первая из трех статей «Мила Петрова поразила цель. Новые свидетельства позволяют предположить, что несправедливо оклеветанная русская женщина-снайпер убила нацистского военного преступника», от московских корреспондентов «Вашингтон пост» вышла в воскресном номере на первой странице вместе с обработанными в цифровом виде фотографиями самой Милы и обергруппенфюрера Гределя, заняв шесть из восьми колонок. За один день материал собрал в Интернете небывалую для «Пост» аудиторию, газета получила больше пятидесяти тысяч новых подписчиков. Статья стала вероятным кандидатом на Пулитцеровскую премию в номинации «документальное расследование».
Для Кэти это означало выгодный контракт на развитие материала в книгу. Она взяла шестимесячный отпуск, сразу же после того, как они с Уиллом закончили освещать убийство Стрельникова по дороге в Кремль, где он должен был вступить в должность министра торговли, а Уилл тем временем отправился в Астрахань, писать статью про «таинственное брошенное судно, груженное отравляющим газом».
Свэггера ждали другие радости. Когда он возвратился домой, там его ждала Мико, вернувшаяся из лагеря верховой езды на Восточном побережье, и отец, мать и дочь насладились тремя неделями семейного счастья. На одни выходные прилетела из Вашингтона Никки, а на другие — Рей и Молли, ждущая ребенка. Время пролетело незаметно.
И все же все разъехались по домам. Затем наступила осень. Самым тяжелым месяцем стал октябрь. Дети Свэггера вернулись к своей жизни, жена вернулась на работу, а сам он теоретически вернулся к своим винтовкам, к работе по совершенствованию патрона 6.5 мм «Кридмор», к долгим прогулкам верхом, ко всему тому, что доставляло ему удовольствие. Но он снова был один, окруженный не призраками, не сожалениями, а… а чем?
— Ты тоже влюбился в Милу, старый хрыч! — крикнула ему тогда Рейли, и, хотя сам он ни за что не выразился бы так откровенно, пожалуй, это была правда. У него из головы не выходила Мила, чье лицо он видел только на фотографии в газете 1943 года. Свэггер пытался представить ее будущее таким, какое она заслужила: Мила со своими малышами, Мила готовит ужин, Мила идет на работу, Мила живет своей жизнью, счастливой жизнью, любящая и любимая. Он чувствовал себя героем сумасбродного фильма сороковых годов. И все же эти образы доставляли ему утешение. Даже если в действительности ничего этого не случилось, это должно было произойти, не потому что Мила была красивой, мужественной, настоящим воином, а потому, что она была одной из многих миллионов тех, кто оказался на пути безумцев, а сейчас, по прошествии стольких лет, канул в забвение.
