Он мог бы вести батальон и знал это. Война еще не закончена. Французы могли отступать по всей Европе, но еще ни одна армия противника не перешла французскую границу. Даже если кампания этого года будет столь же успешной, как прошлогодняя, и они отгонят французов назад к Пиренеям, то там предстоят трудные бои, потому что, в отличие от прошлого года, британцам придется пробиваться через холодные, высокие горы. Бои, в которых будут гибнуть подполковники и оставлять свои батальоны новым командирам.
И все же он рисковал всем этим. Он вел свою лошадь сквозь ясени с яркой листвой к вершине холма и думал о маркизе, как она смотрела на него, и он знал, что рискует всем ради женщины, которая играет с мужчинами, и ради другой, которая умерла. Ни то, ни другое не имело смысла, его просто вело суеверие солдата, которое сказало ему, что если он не сделает этого, он рискует сгинуть в безвестности.
Д’Алембор обуздал коня на краю холма.
— Боже милостивый! — Он вытащил сигару из-за отворота сапога, высек огнивом игру, прикурил и кивнул в сторону долины. — Похоже на день скачек!
Кладбище, выстроенное на испанский манер вдали от города и представляющее из себя ряды чрезвычайно толстых стен, разделенных на ниши для мертвых, было переполнено людьми. Разноцветные мундиры испанцев и британцев — испанцы на западе и севере, британцы на юге и востоке, — все они сидели и стояли на ограде, словно ждали боя быков. Д’Алембор обернулся в седле.
— Я думал, что это частное дело!
— Я тоже.
— Вы не можете пройти через это, Шарп!
— Я должен. — Он задавался вопросом, мог ли другой человек, старый друг — как майор Хоган или капитан Фредериксон — убедить его бросить эту идиотскую затею. Возможно, потому, что Д’Алембор недавно пришел в батальон и был человеком, чьей непринужденной элегантности Шарп завидовал, он пытался произвести на него впечатление.
Д’Алембор покачал головой.
— Вы безумны, сэр.
— Возможно.
Капитан выдохнул дым в вечернее небо и указал сигарой на солнце, которое низко висело на западе. Он пожал плечами, как если бы принимал неизбежность поединка.
— Вы окажетесь лицом на север и на юг, но он попытается развернуть вас так, чтобы солнце било вам в глаз.
— Я думал об этом.
Д’Алембор игнорировал нелюбезную реакцию на его совет.
— Предположим, что мы начнем, когда вы будете стоять с южной стороны.
— Почему?
— Потому что там сидят британцы, и туда вы пойдете, чтобы снять куртку.
До сих пор Шарп не понимал, что это будет настолько формально, что ему придется снять любимую куртку стрелка и драться в рваной рубашке.
— И что?
— Значит, он будет нападать влево, пытаясь заставить вас уйти право. Он сделает финт вправо и ударит налево. Он будет ждать, что вы сделаете прямо противоположное. На вашем месте, я превратил бы ваш финт в атаку.
Шарп усмехнулся. Он всегда намеревался взять несколько уроков фехтования, но как-то все не находил времени. В сражении человек не фехтует, а дерется. Самый элегантный фехтовальщик на поле боя обычно заражается гневом штыков и смертоносной стали, однако этим вечером не будет боевого безумия под клубами порохового дыма, только холодное мастерство и смерть.
— В последний раз, когда я дрался с квалифицированным фехтовальщиком, я выиграл.
— Выиграли? — Д’Алембор улыбнулся, притворяясь удивленным.
— Я заставил его проткнуть клинком мое бедро. Он оказался в ловушке, и я убил его.
Д’Алембор уставился на майора, слава которого достигла Великобритании, и понял, что тот говорит правду. Он задрожал.
— Вы безумны.
— Помогает в бою. Спустимся?
Д’Алембор обшаривал глазами кладбище и дорогу в поисках лейтенанта Прайса, ведущего полковника Лероя к месту дуэли, но не видел всадников.
Он пожал плечами:
— Навстречу судьбе, сэр, нашей судьбе.
— Вы не должны были ехать, Д’Алембор.
— Правильно, сэр. Я скажу, что я ничего не знал и был введен в заблуждение вами.
Он погнал коня вниз по травянистому склону.
Шарп двинулся следом. Это был красивый вечер — обещание лета в цветах под копытами его коня, в теплом ароматном воздухе. Барашки облаков рассеивались высоко в небе на западе, и каждое крошечное облачко было подсвечено розовым, как если бы это были клубы орудийного дыма, плывущие над горящей землей.
