– Достаточно плохо, мэм, – мрачно отозвался Алистер МакКеон. – У нас потеряны вторая ракетная и третья радарная секции. Это значит, что по правому борту в защите дыра. Тем же выстрелом задело передние импеллеры – отказали альфа-четыре и бета-восемь. Второй выстрел пришелся в двадцатый шпангоут и прошел через медотсек. Он выбил основные контрольные цепи третьей лазерной и четвертой ракетной секциям и попал во второй ракетный погреб. Про погреб можно забыть, третью лазерную и четвертую ракетную мы пока контролируем локально, восстанавливаем давление и делаем новые подключения, но мы потеряли тридцать одного человека, включая доктора МакФи и двух санитаров, и у нас есть раненые.
В его голосе чувствовалась боль, и Хонор разделяла ее, но они оба знали, что «Трубадуру» чертовски повезло. Потеря одного из носовых орудий и целого склада боеприпасов снизила его боеспособность, а разрушение третьей радарной секции оставило серьезный пробел в ее противоракетной защите. Но боевые возможности корабля пострадали куда меньше, чем следовало ожидать, да и людей могло погибнуть намного больше. Корабль искалечили, и до починки альфа-узла он был лишен носового паруса Варшавской, но все еще мог маневрировать и стрелять.
– Поперся туда как дурак, – с горечью продолжал МакКеон. – Если бы я хоть стенки поднял, может быть…
– Ты не виноват, – перебила его Хонор. – Мы не могли ожидать, что грейсонцы откроют по нам огонь, а даже если и могли, за повышение состояния боеготовности отвечаю я.
МакКеон сжал губы, но промолчал, и Хонор была только рада. Что бы ни происходило, им только не хватало обоим начать винить себя.
– Через пять минут я пошлю к вам Фрица Монтойю, – сказала Хонор, когда решила, что он немного успокоился. – Как только он решит, что ваши раненые стабильны, мы переведем их в наш медотсек.
– Спасибо, мэм. – Чувство вины в голосе МакКеона ослабло, но гнев остался.
– Но почему, черт возьми, они выстрелили? – спросила Элис Трумэн со своего окна разделенного экрана. В ее зеленых глазах чувствовалось изумление. – Это же безумие!
– Согласна.
Хонор откинулась в кресле, взгляд ее был жестким. Элис права. Даже если переговоры полностью провалились, со стороны грейсонцев было безумием стрелять по ней. Раз уж они боялись масадцев – то наверняка должны были понимать, что сделает с ними мантикорский флот после такой атаки!
– Мне это тоже кажется безумием, – мрачно продолжила она наконец, – но с настоящего момента я перевожу эскадру на военное положение. Я собираюсь подойти к Грейсону на расстояние выстрела и потребовать объяснений и отхода их флота. Я также собираюсь потребовать возможности переговорить с нашими представителями на планете. Если хоть одно мое требование будет отвергнуто или наша делегация хоть как-то пострадала, мы атакуем и уничтожим флот Грейсона. Все понятно?
Ее подчиненные дружно кивнули.
– Коммандер Трумэн, ваш корабль пойдет первым. Коммандер МакКеон, пойдете за нашей кормой. Далеко не отходите и подключитесь к радарам «Бесстрашного», чтобы прикрыть прореху в вашей обороне. Все ясно?
– Так точно, мэм, – в унисон ответили капитаны.
– Ладно, тогда все за дело.
* * *
– Капитан? У меня передача с Грейсона, – подала голос лейтенант Метцингер, и напряжение на мостике «Бесстрашного» заметно выросло. Прошло всего пять минут с момента засады, со стороны грейсонцев было бы глупо рассчитывать оправдать безумное нападение сообщением, отправленным еще до того, как их корабли открыли огонь.
Но Метцингер еще не закончила.
– Это от посла Лэнгтри, – добавила она, и Хонор удивленно приподняла бровь.
– От сэра Энтони?
– Да, мэм.
– Выведите на мой экран.
Хонор почувствовала всплеск облегчения, когда перед ней появилось лицо сэра Энтони, потому что за его спиной явно видна была стена кабинета в посольстве, а за стулом посла стоял Реджинальд Хаусман. Она боялась, что всех дипломатов арестовали грейсонцы; если они все еще в безопасности в своем посольстве, значит, ситуация не полностью вышла из-под контроля. Но потом она отметила мрачное, почти напуганное выражение лица посла. И где адмирал Курвуазье?
