Рябь энергетических изменений гиперпространства и водовороты заряженных частиц нарушали работу любого сенсора за пределами радиуса в двадцать световых минут, но сгруппированные световые коды конвоя на маневренном экране Хонор были четки, ясны и, к счастью, не разбросаны. Конвой подходил к гипергранице звезды Ельцина на удобной скорости в треть световой.
Переход из нормального в гиперпространство зависел от скорости – при скорости выше 0,3 световой пространственный сдвиг разорвал бы корабль на части, – но при обратном переходе таких ограничений не было. Это отнюдь не делало высокоскоростные переходы приятными. Утечка энергии при пересечении конвоем гиперстен замедлила его до ползущего состояния задолго до альфа-полосы. На оборудование пространственный сдвиг не влиял, но вот с людьми дело обстояло совсем по-другому. Флотские экипажи готовили к ускоренным переходам, но тренировка практически не помогала от физического расстройства и сильной тошноты, и не имело смысла подвергать этому торговые экипажи.
– Готовы начать переход через сорок одну секунду, мэм, – доложил лейтенант-коммандер ДюМорн с поста астрогации.
– Отлично, мистер ДюМорн. Контроль ваш.
– Есть, мэм. Контроль мой. Рулевой, готовьтесь к началу перехода по моему сигналу.
– К переходу готов, – доложил рулевой Киллиан.
Хонор откинулась на спинку кресла, наблюдая, а рука рулевого зависла над клавишей ручного управления на случай, если в компьютере астрогатора возникнет неполадка.
– Давай! – резко сказал ДюМорн, и обычно неслышный шум гипергенератора «Бесстрашного» превратился в басовое рычание.
Хонор сглотнула, почувствовав внезапный прилив тошноты, и экран наблюдения резко сменил изображение. Бесконечно изменяющиеся узоры гиперпространства перестали медленно кружиться, теперь они мерцали и прыгали, как плохой мультфильм, а цифры на приборах начали уменьшаться – конвой полетел «вниз» по градиенту гиперпространства.
«Бесстрашный» влетел в стену гамма-полосы, и его паруса Варшавской начали истекать энергией перехода, словно лазурный лесной пожар. Скорость почти мгновенно упала с 0,3 до всего лишь девяти процентов световой. Хонор замутило: ее внутреннее ухо протестовало против падения скорости, которого остальные органы чувств даже не заметили. Расчеты ДюМорна учитывали утечку энергии, и с падением скорости градиент их перехода стал еще более отвесным. Через четыре минуты они подошли к стене бета, и Хонор снова поморщилась – на этот раз не так сильно, – когда их скорость упала до двух процентов световой. На экране царил хаос света, и конвой упал отвесно «вниз» на «расстояние», не имевшее физического выражения. А потом они вышли в альфа-полосу и сквозь нее, как комета, вылетели в нормальное пространство.
Показания приборов перестали прыгать. Экран внезапно замер, и его наполнили немигающие булавочные головки звезд нормального пространства. Ощущение тошноты исчезло так же внезапно, как и появилось, и скорость корабля Ее Величества «Бесстрашный» за десять минут упала с девяноста тысяч километров в секунду до всего ста сорока.
Хонор глубоко вдохнула и подавила машинальное желание облегченно встряхнуть головой. Несколько человек на мостике именно это и делали, но старые космические волки старались сохранять невозмутимость – как и она сама. Глупо, конечно, но надо поддерживать репутацию.
Она улыбнулась привычной мысли и взглянула на свой астрогационный экран. Стивен, как всегда, сработал отлично, и «Бесстрашный» со всеми своими подопечными плыл в двадцати четырех световых минутах от звезды Ельцина, прямо у гиперграницы звезды класса F6[7]. Даже лучшие гипержурналы страдали ошибками, и природа гиперпространства не позволяла исправить их с помощью наблюдений, но путешествие было коротким, и ДюМорн мастерски удержался в безопасных рамках.
Он начал привязку в нормальном пространстве, чтобы уточнить местоположение корабля, а Хонор нажала кнопку на подлокотнике своего кресла, и ей ответил голос главного инженера:
