Ю фыркнул. Возможно, он был больше похож на Саймондса, чем готов был признать. Их обоих больше всего, похоже, волновало сохранение иллюзии.
Он снова взглянул на календарь. Первые шаттлы прибудут через девять часов. Ю выпрямился и пошел к люку. Им с Мэннингом придется порядком поломать голову над размещением, и это было даже хорошо. По крайней мере, он будет беспокоиться о чем-то конструктивном.
* * *
Зеленый адмирал Хэмиш Александер, тринадцатый граф Белой Гавани, ждал у переходного люка, пока катер причалит к кораблю Ее Величества «Уверенный». Его флагманский корабль уже шел к гипергранице на полной боевой мощности, и хотя суровое лицо адмирала было спокойным, во взгляде светло-голубых глаз чувствовалось напряжение.
Он заложил руки за спину, размышляя. Настоящее потрясение еще не наступило. Пролонг делал дружеские связи особенно длинными, а он знал Рауля Курвуазье всю свою жизнь. Он был на двенадцать земных лет младше Рауля и взбирался по служебной лестнице быстрее, во многом благодаря своему происхождению, но между ними всегда была личная, а не только профессиональная близость. Лейтенант Курвуазье учил его астрогации на первом курсе, гардемарином. Вслед за капитаном Курвуазье он занял место старшего тактического инструктора на острове Саганами. Годами он обсуждал и планировал стратегию и размещение кораблей с адмиралом Курвуазье. А теперь Курвуазье не стало.
Ощущение было такое, будто он проснулся утром и обнаружил, что во сне потерял руку или ногу, но Хэмиш Александер был хорошо знаком с болью. И как ни сильна была эта боль, не она наполняла его страхом. Личное горе, скорбное понимание, какого командира лишился флот со смертью Рауля, заслонялись другим: вместе с Курвуазье погибли еще четыреста офицеров и матросов, а еще тысяча сейчас, во всей видимости, ожидает смерти на Ельцине – если они еще живы. Именно это наполняло Хэмиша Александера страхом.
Давление в переходной камере выровнялось, и из нее вышла невысокая крепкая женщина-коммандер. Ее светлая коса была спрятана в белый берет командира космического корабля. Зазвучали боцманские дудки, встречающая группа вытянулась по стойке смирно, и офицер четко отдала честь.
– Добро пожаловать на борт, коммандер Трумэн, – сказал он, отвечая на ее приветствие.
– Спасибо, сэр. – На напряженном лице Трумэн чувствовалась усталость.
Этот переход был для нее нелегким, решил Александер, но в ее измученных зеленых глазах чувствовалась новая, особенно острая печаль.
– Извините, что оторвал вас от «Аполлона», коммандер, – тихо сказал он на пути к лифту, – но мне надо было отправляться немедленно, и я хотел знать о ситуации все, что может рассказать человек, который сам был там. При таких обстоятельствах… – Он слегка пожал плечами, и она кивнула.
– Я понимаю, сэр. Я не хотела оставлять свой корабль, но верфи нужны ему больше, чем я, а коммандер Прево сможет справиться с любыми возникшими проблемами.
– Я рад, что вы меня понимаете.
За ними закрылась дверь, лифт пошел к мостику, и Александер посмотрел на свою гостью. Его корабли покинули орбиту Мантикоры через пятнадцать минут после получения сигнала «Аполлона». Он видел повреждения крейсера, когда тот встретился с «Уверенным», чтобы смогла прибыть Трумэн. До момента встречи он только в самых общих чертах знал о событиях на Ельцине, но один взгляд на изувеченный корпус сказал ему, что дела плохи. То, что «Аполлон» сохранил гипердвигатели, было настоящим чудом, и он гадал, как будет выглядеть Трумэн, когда поднимется на борт. Теперь он знал.
– Я заметил, – сказал он осторожно, – что вы пришли с Ельцина за рекордное время, коммандер.
– Да, сэр, – ответила Трумэн подчеркнуто ровно, и Александер улыбнулся.
– Не бойтесь подвоха, коммандер. Я ведь прекрасно понимаю, что вы не могли превзойти на тридцать часов прежний рекорд вооруженных сил, не схимичив с гипергенератором.
Несколько секунд Элис Трумэн молча глядела на него. Лорд Александер – нет, теперь уже граф Белой Гавани, он стал графом после смерти своего отца, – был известен еще и тем, что порой игнорировал уставы, если они ему мешали, и наряду с беспокойством в его глазах виднелся почти заговорщический блеск.
