– А если мы пока просто оставим базу в покое, коммандер, как вы считаете, подвергнется их жизнь опасности? – негромко спросила она.
– Я… – Тейсман прикусил губу. – Сожалею, но я отказываюсь отвечать на этот вопрос, капитан Харрингтон, – сказал он церемонно, и она кивнула.
– Понятно, – повторила она.
Он покраснел, чувствуя по ее тону, что она восприняла это как ответ на свой вопрос, упрямо набычился. У этого человека есть не только способности, но и цельный характер, подумала Хонор и понадеялась, что таких людей на службе Хевена немного. Или лучше надеяться на противоположное?
– Ну что ж, коммандер Тейсман, я понимаю…
Она нажала кнопку и посмотрела мимо Тейсмана на люк, в котором вновь появился Рамирес.
– Майор, пожалуйста, проводите коммандера Тейсмана до места его содержания. – Она взглядом приостановила подчиненного. – Вы лично отвечаете за то, чтобы с ним и его экипажем обращались с уважением, соответствующим рангу. – Глаза Рамиреса вспыхнули, но он кивнул, и она перевела взгляд на Тейсмана. – Спасибо за информацию, коммандер.
– Да, мэм. – Тейсман снова вытянулся.
– Когда проводите коммандера, майор, возвращайтесь сюда – и приведите своих ротных командиров.
* * *
Капитан Харрингтон и ее офицеры встали, когда вошел адмирал Мэтьюс, но он жестом велел им сесть, смущенный проявленным почтением – после всего, что они сделали. Он кивнул коммандеру Брентуорту и заметил, что присутствуют и офицеры мантикорской морской пехоты.
– Спасибо, что пришли, адмирал, – сказала Харрингтон. – Я знаю, что вы наверняка были очень заняты.
– Со всеми моими делами вполне могли справиться начальник моего штаба и капитан флагманского корабля, – сказал Мэтьюс, отмахиваясь от ее благодарности. – Насколько тяжелые у вас повреждения, капитан?
– Могли быть хуже, сэр, но все достаточно плохо. – Ее высокий не вполне разборчивый голос звучал мрачно. – Импеллеры «Аполлона» не повреждены, но на нем почти двести раненых и убитых, на левом борту остался только один лазер, а защитную стену правого борта в местных условиях не починить.
Мэтьюс поморщился. У него жертв было куда больше, и от всего его флота остались только два крейсера, один из которых, «Слава», был сильно поврежден, и одиннадцать ЛАКов. Но по-настоящему важны были мантикорские корабли, и все в комнате это знали.
– «Бесстрашный» отделался легче, – продолжила наконец Харрингтон. – Мы потеряли гравитационные сканеры дальнего действия, но жертв у нас сравнительно немного, и основное вооружение, радары и контроль ведения огня практически не затронуты. На «Трубадуре» погибли двадцать человек, они лишились двух пусковых установок и пятого лазера. Еще они почти целиком утратили дальнюю связь, но сканеры в основном не повреждены. Боюсь, что «Аполлон» из боя вышел, но «Бесстрашный» и «Трубадур» готовы сражаться дальше.
– Это хорошо. Мне жаль, что корабль и экипаж коммандера Трумэн пострадали, но я очень рад услышать остальное, капитан. И я благодарен за все, что ваши люди сделали для нас. Вы передадите им мою благодарность?
– Непременно, сэр. Спасибо, я знаю, что у вас тоже большие потери. Пожалуйста, передайте вашим людям наше восхищение: они сражались храбро.
– Передам. – Мэтьюс устало усмехнулся. – С этим разобрались, а теперь, может, скажете, что у вас на уме?
Мантикорский офицер улыбнулась ему одной из своих странных полузастывших улыбок, и он постарался не показать, как его шокирует сочетание израненной половины лица с живой выразительностью уцелевшей. Одновременно он подавил инстинктивную мысль: ее раны только подчеркивают, что женщинам не место в бою. Он знал, что его взгляды провинциальны, но он с этим вырос, а за два дня перестроить мировоззрение невозможно.
– Я обсуждала со своими офицерами проблему базы, – ответила она. – Насколько я понимаю, ситуация не изменилась.
– Вы правы, – мрачно сказал Мэтьюс.
Они сразу согласились с тем, что требовать сдачи Ворона должен грейсонский адмирал. Женщина, появившаяся на экране коммуникатора, могла подтолкнуть фанатиков на самоубийственную выходку. Конечно, они и так не склонны к разумному решению…
