К приятному удивлению Светловой, Андрей Кронрод размещался в комнате, на двери которой висела табличка: «Заместитель главного редактора».
— А ты знаешь, — с ходу, даже не поздоровавшись, объявил он нерешительно и робко заглянувшей в эту комнату Светловой. — Сейчас, перед твоим приходом, мы с ребятами вспоминали Макса. И вот что выяснилось…
Андрей отвлекся от начатой фразы, набирая номер телефона.
— И что же?
— Вдруг, понимаешь, выяснилось случайно, что некоторое время назад он, оказывается, решил поработать не для своего, а для чужого отдела.
— Какого?
— Криминальных происшествий и расследований.
— Ну, это уже кое-что… Кронрод пожал плечами:
— В том-то и дело, что это открытие, по всей видимости, бесполезно.
Селиверстов только и успел, что договориться с редактором отдела о задании, но предпринять абсолютно ничего не успел.
— А что это было за задание?
— Селиверстов неожиданно вызвался вдруг расследовать деятельность одной крупной финансовой фигуры.
— Что за фигура?
— Некто Федуев. Такой, знаешь ли… Договорить Андрей не успел — в комнату заглянула взволнованная и взлохмаченная мужская голова:
— Андрей! Это срочно!
В общем, уже минут через пятнадцать приглашение Кронрода «спокойно поговорить» показалось Светловой, по меньшей мере, странным. В комнату то и дело заглядывали и забегали люди с невидящими глазами и очень срочными делами.
Шелестя бумажками и не обращая ровно никакого внимания на Светлову, то и дело застывающую с недоговоренной фразой на устах, они бросались к Кронроду… При этом ни «здравствуйте» вам, ни «извините»!
Но как скоро Светлова убедилась, кроме нее, это больше никого не смущало. Очевидно было, что эти люди привыкли общаться именно таким образом — на ходу и сразу с несколькими собеседниками одновременно. И более того — их эта жизнь, кажется, вполне устраивала!
Что касается «здравствуйте» или «извините», то на эти «китайские церемонии» здесь ни у кого просто не было времени.
Еще минут через двадцать приноровилась к «газетной атмосфере» и Светлова. Она решила тоже разговаривать, не обращая внимания на забегающих людей, и будто их не было.
Именно в этот момент, не обращая внимания на очередного забежавшего в его комнату человека, Кронрод тяжко вздохнул и возопил, обращаясь к Светловой:
— Ну, я понимаю, Макс отправился бы на встречу, связанную с расследованием деятельности наркомафии или нефтяными махинациями! Но интервью с детской писательницей Погребижской? Нонсенс!
— Но может быть, так оно все и было? — возразила Светлова.
— Что именно?
— Ну, была встреча, связанная с расследованием деятельности наркомафии или нефтяными махинациями… Не сказал же он тебе ничего о крупной финансовой фигуре Федуеве.
— Не сказал… — растерянно согласился Андрей.
— Ну вот! Мог и о других своих контактах ничего не сказать, на какую встречу отправился, зачем… А упоминание о детской писательнице Погребижской только для отвода глаза… Может быть, он не хотел волновать свою жену? Ведь ты говоришь, что последний человек, с кем он говорил по телефону, была его жена? В семнадцать тридцать пять?
— Не думаю, что вы правы! — Лысоватый молодой человек в очках, нависавший в данный момент над Кронрод ом, пошелестел бумажками.
— Почему нет?
— Потому что со мной Селиверстов говорил в тот вечер в половине седьмого.
— Познакомьтесь. Этот страшный, этот ужасный… То есть, я хотел сказать, этот замечательный человек — наш ответственный секретарь, — поторопился представить лысоватого Кронрод. — Леша наш главный, так сказать, диспетчер: без него газета просто перестанет выходить! Без него, Аня, мы все просто пропадем! Леша-это сердце нашей газеты. Уйди Леша от нас — и это равносильно тому, что остановились бы часы на кремлевской башне…
— Нечего льстить… — хмуро остановил эти заливистые трели Кронрода лысоватый. — Если через полчаса не сдашь материал — убью.
