— Ну… в фэнтези.
— Так ты — в фэнтези.
Аллочка сделала ещё шажок назад — и села перламутровыми брючками на пыльный пол, подробно описанный кошками.
— Ох.
— Ну вот, — удовлетворённо констатировал меч. — Вводная часть закончена. Теперь можно и к делу. Ты — Избранная.
Аллочка встала, попыталась отряхнуть брючки и с удивлением обнаружила, что совершенно не хочет того, зачем сюда пришла.
— А чего я-то? — пробормотала она, и вдруг её осенило. Аллочка зашарила взглядом по потолку и стенам в поисках видеокамер. — Это розыгрыш, да?
Ей было очень стыдно.
Меч скривился так, что это стало заметно даже сквозь розу.
— Ты видала мимику у металлических предметов?
— В кино, — задумчиво произнесла Аллочка, подкралась поближе, осторожно протянула руку и постучала меч по макушке. — Электроника? — предположила она робко.
— Угу, — меч просто светился сарказмом. — Я из жидкого металла, как лядов Терминатор. Скажи ещё что-нибудь в этом роде, дура.
— А?..
— Тысячу лет ждал тебя, — скучно сообщил меч.
— На помойке? — удивилась Аллочка с неожиданным здравомыслием.
— В подземном чертоге, — с отвращением пояснил меч. — И ради тебя, курица ты в стразиках, был явлен в этот мир. И выслушиваю твой дурацкий трёп. Ни одна твоя героиня, заметь, не спрашивала, откуда Магический Артефакт на помойке, как узнал русский язык, почему выбрал именно её — и прочую муру. Закон жанра или не закон?
— Закон, — призналась Аллочка под давлением аргументов.
— А если закон, то почему я должен объяснять тебе всю эту скучищу? Ты хочешь быть Избранной или нет?
— Хочу, — сказала Аллочка, не уверенная, что действительно хочет. — А что надо делать?
— Закон жанра, — напомнил меч.
— Это мир спасать, что ли? — спросила Аллочка недоверчиво. — Или — замуж за эльфа?
— И мир, и замуж. У тебя сколько книжек-то вышло?
— Девятая в издательства, — в голосе Аллочки прорезалась гордость.
— Девятая в издательстве, а всё — как девочка-ромашка, — усмехнулся меч, и Аллочке вдруг показалось, что правда глупо: как девочка-ромашка.
Всё было странным образом привычно, будто Аллочка сама эти декорации и придумала: и пустырь, и меч, и её Избранность, и бурчание в животе то ли от пива, то ли от страха… В перспективе полагались: шикарный внешний вид, шикарные наряды, шикарные яства и шикарные мужчины, о которых Аллочка уже давно мечтала наяву.
Закон жанра или не закон?
Аллочка вздохнула, решаясь, не вполне веря своему счастью, ухватила за рукоять тяжеленный меч и с натугой его подняла. И никакой толпы гогочущих идиотов вокруг, вопящих: «Улыбнись, тебя снимают скрытой камерой!» — не появилось. Аллочку покинули остатки здравого смысла. Она выпала из реальности окончательно — и повесила ножны с мечом за спину, как автомат.
— Ну что, как говорится, поехали? — спросил меч из-за плеча.
— Да! — лихо кивнула Аллочка, чувствуя, как горят её щёки. — А меня будут называть Аллиэль? По закону жанра?
— Хоть горшком назовись, — пробормотал меч, и пространство реальности треснуло перед поражённой Аллочкой и разошлось в стороны, являя сияющую прореху в «сейчас».
Аллочка, не успев подумать больше ни о чём, восхищённая и взвинченная до последних пределов, шагнула в портал.
Песнь вторая
в которой Избранная начинает Путь
В другой плоскости бытия стояло тихое летнее утро.
Лес оказался совершенно как на Карельском перешейке: золотистые от солнца сосны вздымались в синюю высь ясных небес, блестела зелень, пели птички и лёгкий ветерок холодил горящие аллочкины щёки. Ничего особенно иномирного вокруг не наблюдалось, кроме того, что из ноября путешественники по мирам попали в июль.
Аллочка огляделась по сторонам, улыбнулась, расстегнула верхнюю пуговку на курточке, вдохнула всей грудью, вспомнила об отложенной нужде — и направилась, было, в кустики, стыдливо прислонив меч к сосне.
— Между прочим, напрасно, — заметил меч ей вслед. — Не бросай оружие, где попало — мало ли что. Вот украдут меня — что делать будешь?
— Неудобно, — возразила Аллочка.
— Неудобно на потолке спать — одеяло сваливается, — хмыкнул меч. — Оружие должно быть под рукой всегда, запомни. Что ты будешь делать без волшебного клинка, Избранная?
