Изменился ли я? Не знаю. Скорее нет чем да. Близость с индианкой помогла мне отодвинуть воспоминания о бое подальше, и сильно притупила ощущения от встречи со смертью. Сейчас я не могу сказать что поверженные враги волновали меня значительно больше чем персонажи, заваленные при прохождении очередного квеста в игре. Почему так? Я помню книгу американского полковника, Дэвида Гроссмана. Он писал, что всякие стрелялки-рубилки, в которые увлечённо играют дети и взрослые (по крайней мере у нас в Штатах), разрушают барьеры, что удерживают человека от убийства себе подобных. Полковник утверждал, что методы, которыми американская армия готовит своих солдат стрелять по живым людям, мало отличаются своими принципами от современных игр. Не удивлюсь, если он прав — ведь в своей жизни смертоубийством я занимался исключительно на экране компа или игровой приставки. А вот же, лично убил кучу людей, и не сильно страдаю. Но ведь может быть игрушки здесь не причём, и я просто не принимаю этот мир достаточно серьёзно — чёрная шкура постоянное напоминание того, что этот мир мне чужой. Или же всё ещё проще, и я на самом деле толстокожий социопат, которому убить человека — всё равно что высморкаться… На родине, слава Богу, шанса проверить это предположение мне не выпадало. Вот такой вот весёлый расклад.
От самокопания меня отвлёк тихий голос Симран.
— Что теперь? — Пока я отвлёкся, она подошла совсем близко ко мне, почти касаясь моей спины. Я задумался, подбирая слова, и, не поворачиваясь, ответил ей на хинди.
— Теперь ты можешь выбрать свой путь. Если хочешь, останься со мной. Если нет, я не стану тебя держать.
— С тобой? Зачем… кто я тебе, принц? — Девушка тоже перешла на хинди, но говорила медленно, что помогало мне её понять.
Хороший вопрос. Кто она мне? Любимая женщина? Не смешите мои сандалии. Даже подругой назвать её, если честно, нельзя — мы ведь с ней практически не знаем друг друга, трудно общаться всего лишь уча языки друг друга, да и времени было мало… Игрушка, рабыня? Упаси Бог. Надеюсь что я всё же не настолько сволочь (хоть я первый признаю, что я отнюдь не ангел), и никогда таким не стану… Секретарша? Это всего лишь внуренний ярлык, что я навесил на неё для собственного удобства. Всё, что я могу сказать, это то что Симран для меня родственная душа, оторванная от своего мира. Хотя мне пожалуй намного легче — пусть я безвозвратно потерял свой мир, а у неё есть надежда вернуться, но я — в теле принца, а она была рабом. Жаль что я не смогу ей это объяснить — даже если мне хватит слов, то правды о себе я ей сказать не могу.
— Ты — Симран… Ты была рабыня. Мне не нужна рабыня. Лучше друг или помощник. Будешь ты им? Не знаю, решать тебе. Если останешься, у меня есть тебе место… Не хватает слов. — Я встал и повернулся к девушке. — Если останешься, будет трудно…много учиться, много делать. Будем вместе? Может как раньше, если захочешь. Я — принц. Сейчас свободен, потом не знаю. Решать трудно, но решать тебе. Я дал тебе свободу.
С этими словами я достал кошель с серебром и вложил в руку индианки. Она отшатнулась от меня, и в её единственном глазу набухла слеза.
— Это плата? — Мда, выглядит несколько двусмысленно.
— Нет. Плата ниже меня. Ниже тебя. Деньги — часть свободы. Для мужчины, свобода — меч. Для женщины — меч не подходит. — Надеюсь она меня правильно поймёт. — Думай, решай. Не бойся, я помогу всё равно.
Симран грусно улыбнулась и замолчала, посмотрев вдаль, туда, откуда взошло солнце. Так мы простояли несколько минут. Она думала о своём будущем, а я смотрел на неё.
Хочу ли я чтобы она осталась? Да, хочу. И не только из за секса. Да, она красива, но найти замену в постель мне теперь не составит большого труда. Нет… мне нравится её смелость, её характер — увечье и рабство не сломали её. То что она взяла в руки оружие и, поборов испуг, пошла со мной в бой о многом мне сказало. Ещё, мне легче, когда рядом есть человек, который может понять моё одиночество, пусть я и не могу рассказать ей об этом… И, в конце концов, мне действительно нужна секретарша. А у Симран, не смотря на то что она иностранка, есть все задатки — организованность, грамотность (она начала преподавать мне санскрит)…
