У всех планов есть одно мерзкое свойство — идти насмарку при столкновении с врагом. Поэтому мы старались использовать принцип 'оверкилла' — избыточной силы. По разведданным, у нашего экспедиционного корпуса должно быть более чем двукратное превосходство над соединённой армией султана. Так что полевых сражений не ожидается — если всё пойдёт по плану, султан узнает о нас только когда мы подойдём к его столице. А если план пойдёт коту под хвост и султан узнает о нашем походе, то он сам отведёт все войска под защиту стен. Шансов разбить нас в открытую у него практически нет. Разве что он атаковал бы колонну на марше, но мы начеку. Конный авангард достаточно силён, чтобы задержать армию врага (буде такая чудом объявится в пустыне) и предупредить главное войско.
Осада могла бы стать долгим и неприятным испытанием для армии вторжения. Без осадных машин оставалось бы только запереть султана в столице и разослать рейдерские полки разорить его владения. Но у нас был туз в рукаве — взрывчатка. Причём не просто бочонок пороха под стену, а куда более мощные нитроцеллюлоза и баллистит. Спасибо дедушке Нобелю — вазелин взять было неоткуда (нефть вроде бы была в Судане, а на Ближнем востоке её вообще, хоть попой ешь, но — руки коротки туда добраться), а вот камфора для старого доброго баллистита была прекрасно известна в исламском мире и в моей Эфиопии. Проблемы со стабильностью вследствие испарения камфоры меня мало волнуют, ведь поход — это недели, а не месяца и годы, да и волноваться о баллистите, имея на руках груз гремучей ртути — просто смешно. Да и поздно, если честно. Слава Богу, что у меня хватило ума постановить вести изготовление нитроглицерина в архимизерных количествах, буквально по капле, и сразу в переводить баллистит, и многократно дублировать изготовительные 'станки'. Потому что хоть серьёзных взрывов не было, но по мелочам бабахало регулярно. Из первой партии нитроглицериновых точек не уцелела ни одна. Хотя, с накоплением опыта, взрывов стало куда меньше, да и привыкли к ним. Научились заменять 'аппаратуру' и возобновлять производство буквально за минуты. Тамар даже организовал команду бляхоносцев специально для этого.
Что меня волнует, так это мой полк. Тысяча с небольшим душ солдат, это вам не рота ветеранов. Это, блин, натуральный детсад в особо крупных размерах. Хорошо, воспитатели у меня работают отличные — Сэйфэ и та самая рота ветеранов. Но за время подготовки к походу насмотрелся я всякого. Истину говорили в моём времени, солдаты — те же дети, только с большими писюнами. С другой стороны, для меня это скорее плюс. Например, приучение новобранцев к гигиене прошло куда быстрее, чем разъяснение того-же моей первой роте. Пацанам сказали, что надо мыться, дабы враг не унюхал, и всё. И истории бойцам нравились, как сказки — детям. После того, как мои спецназовцы подкатили ко мне с расспросами о греках, я учинил в полку образовательные вечера, для воспитания боевого духа и морали. Для этого я припахал монахов — рассказывать героические байки из истории Аксума, а так же греческих анналов Тамара. И сам регулярно появлялся, балуя бойцов образовательно-юмористическими сказаниями, в которых бессовестно мешал времена и страны. Кстати, анекдот про прапорщика, который с…коммуниздил тачку прошёл на 'ура'. После этого, я провёл превентивную беседу с командным составом полка, сказав, что наказанием за любое расхищение будет извращённое надругательство с использованием слона. (Годы спустя, Чёрному Властелину всё-же пришлось исполнить эту свою угрозу, и с тех времён, эфиопская армия славилась крайне низким уровнем коррупции).
Так вот эти пацаны скоро пойдут в бой. Для многих, этот бой будет не первым… но впервые они пойдут туда как мои солдаты. Не то что бы я рефлексировал, но у меня всегда был пунктик — ненавижу в стратегиях терять юниты. А здесь не юниты, а живые ребята. С улыбками, надеждами, матерями в конце-концов. Кроме человеческих и Христианских соображений, эти парни — будущий скелет моей, именно моей, а не Негуса, армии. Потеря каждого из них, хоть и отнюдь не невосполнима, но чувствительна. И сегодня, и годы спустя. Как хотелось бы не потерять никого. И сейчас я всё больше думал, всё ли сделал я для своих солдат, что мог? Есть ли вещи, которые ещё есть время улучшить?
