«Как бы не так, — подумал я. — Это все на востоке, а мы тут, на севере. С какой стати мне радоваться победам где-то у черта на куличках? Нас давят здесь, и если мятежники прорвутся к Чарам, то уже ничто из событий на востоке не будет иметь значения».
Ворон остановил свой отряд и подошел ко мне:
— Что им нужно делать?
Я предположил, что их послал Капитан, и потому не сомневался, что Капитан приказал отступать. Он не станет играть в игрушки для Взятого.
— Перенесите всех, кого мы обработали, в фургоны. — Возницы уже выстроили их в аккуратную линию. — Пусть с каждым фургоном отправится и десяток тех, кто может ходить. Я, Одноглазый и остальные хирурги останемся здесь и будем резать и шить дальше.
Мне не понравилось выражение глаз Ворона. Он смотрел на Душелова. Я тоже повернул к Взятому голову.
— Я ему еще не сказал, — произнес Душелов.
— Что не сказал? — Я понял, что мне не понравится то, что я сейчас услышу. От них пахло тревогой, а так пахнут только самые скверные новости.
Ворон улыбнулся — не радостно, а как-то натянуто.
— Нас с тобой снова затребовали для одного дела, Костоправ.
— Что? Довольно! Больше никогда! — Меня до сих пор бросало в дрожь при воспоминании о том, как я помогал справиться с Хромым и Шепот.
— У тебя есть практический опыт, — заметил Душелов.
Я вновь потряс головой.
— Я обязан пойти, Костоправ, и ты тоже, — рявкнул Ворон. — К тому же ты наверняка захочешь занести в Анналы, как ты своими руками уничтожил больше членов Круга, чем любой из Взятых.
— Чушь. За кого вы меня принимаете? Я не охотник за головами, а простой лекарь. Анналы и сражения — вещь побочная и случайная.
— И этого человека Капитану пришлось вытаскивать из драки, когда мы шли через Ветреный Край, — сказал Ворон Душелову. Глаза у него были прищурены, на щеках поигрывали желваки. Он тоже не хотел идти и вымещал свое недовольство, подзуживая меня.
— Выбора у тебя нет, Костоправ, — добавил Душелов детским голосом. — Тебя выбрала Госпожа. — Он попытался смягчить мое разочарование и добавил: — Она щедро вознаграждает тех, кто угождает ей. А к тебе она благосклонна.
Я проклял себя за прежний романтизм. Тот Костоправ, что прибыл на север и по уши увяз в фантазиях о таинственной Госпоже, был совсем другим человеком — сопляком, переполненным невежеством молодости. Вот-вот. Иногда приходится лгать самому себе, лишь бы остаться в живых.
— На этот раз мы проделаем это не одни. Костоправ, — подбодрил меня Душелов. — Нам помогут Повешенный, Меняющий и Зовущая Бурю.
— Выходит, нужна целая команда, чтобы пришить одного бандита, так? — кисло заметил я.
Душелов не заглотил приманку. Он никогда на это не поддается.
— Ковер там. Возьмите свое оружие и идите туда. — Душелов ушел.
Я сорвал свою злость на ни в чем не повинных помощниках. Наконец, когда Одноглазый уже был готов взорваться от возмущения. Ворон негромко произнес:
— Не выпендривайся, Костоправ. Раз нам предстоит это сделать, пойдем и сделаем.
Я извинился перед всеми и пошел к поджидающему нас Душелову.
— Залезайте, — сказал он, указывая места на ковре. Мы с Вороном уселись так, как сидели в прошлый раз. Взятый вручил нам по куску веревки. — Привяжитесь покрепче. Возможно, нам сильно достанется, и я не хочу, чтобы вы свалились. И держите наготове нож, чтобы быстро разрезать веревки, когда прилетим.
У меня затрепетало сердце. Если честно, перспектива нового полета привела меня в возбуждение, потому что воспоминания о предыдущем наполняли душу радостью и очарованием. Там, в небе, где царят орлы и дует прохладный ветер, я испытал восхитительное чувство свободы.
Даже Душелов привязался. Скверный знак.
— Готовы?
Не дожидаясь нашего ответа, он начал бормотать. Ковер мягко покачнулся и воспарил вверх — легкий, словно перышко на ветру.
Мы поднялись над верхушками деревьев. Рама, на которую был натянут ковер, резко поддала мне снизу. Желудок провалился к пяткам, в ушах засвистел ветер. Шляпу сдуло, и я не успел ее поймать. Ковер опасно накренился, и я, невольно разинув рот, уставился на быстро удаляющуюся землю. В меня вцепился Ворон. Не будь мы оба привязаны, лететь бы нам сейчас кувырком вниз.
