Она тоже обладала способностью, столь раздражавшей меня в Душелове.
— Не сейчас, Костоправ, — произнесла она. — Но, думаю, скоро.
Она коснулась моей руки, и ее пальцы обожгли меня, словно первое сексуальное прикосновение первой моей возлюбленной. Помните это ослепительное, ошеломляющее и яростное мгновение восхищения?
— Награда ждет тебя позднее. А сейчас тебе будет позволено наблюдать за обрядом, которого никто не видел уже пятьсот лет. — Она переместилась. — Так тебе будет неудобно. Встань.
Я встал и отошел назад. Душелов все еще стоял неподвижно, как на параде, и смотрел на свет. Его яркость стала уменьшаться, и теперь я мог смотреть на него без боли в глазах. Сияние, постепенно слабея, двинулось вокруг каменных развалин и остановилось возле пленников. Теперь внутри него я различал женский силуэт.
Госпожа долго смотрела на Хромого, а тот на нее. Его лицо было пустым — он уже перешел грань надежды или отчаяния.
— Долгое время ты мне верно служил, — сказала Госпожа. — И твое предательство помогло мне больше, чем навредило. Я знаю, что такое милосердие. — Она вспыхнула ярче с одной стороны, осветив тень. Там стоял Ворон, его лук был заряжен стрелой. — Он твой, Ворон.
Я взглянул на Хромого. На его лице проявились возбуждение и странная надежда. Он, конечно, надеялся не на то, что ему сохранят жизнь, а на быструю, простую и безболезненную смерть.
— Нет, — сказал Ворон. И ни слова больше. Только недвусмысленный отказ.
— Тем хуже для тебя, Хромой, — негромко сказала Госпожа. Она прогнулась назад и что-то пронзительно выкрикнула, обратив лицо к небу.
Хромой резко дернулся. Из его рта вывалился кляп, узлы на путах развязались. Он поднялся и попытался убежать, бормоча на ходу защитное заклинание. Ему удалось отбежать шагов на пятнадцать, когда с неба на него обрушилась тысяча яростных змей.
Они покрыли все его тело, заползали в рот и нос, вгрызались в глаза и уши. Змеи с легкостью проникали в тело и выползали обратно через выеденные отверстия на спине, груди и животе. И Хромой вопил, вопил, вопил… Та самая поразительная жизненная энергия, что шутя справилась с ранами от стрел Ворона, не давала ему теперь умереть во время наказания.
Мой желудок не смог удержать в себе остатки вяленого мяса, бывшего за весь день моей единственной едой.
Хромой вопил очень долго, но никак не умирал. Наконец Госпожа устала и отослала змей прочь. Она окружила тело Хромого полупрозрачным коконом и издала несколько громких звуков. С ночного неба спустилась гигантская светящаяся стрекоза, подхватила Хромого и с гудением унеслась к Чарам.
— Его ждут годы развлечений, — заметила Госпожа и многозначительно взглянула на Душелова, чтобы наглядный урок пошел впрок и ему.
За все время Душелов не шевельнул и мускулом. Не сделал он этого и сейчас.
— То, что ты сейчас увидишь, Костоправ, — сказала мне Госпожа, — сохранилось лишь в воспоминаниях считанных свидетелей. Даже большинство моих приближенных успели об этом позабыть.
О чем это она?
Госпожа опустила взгляд. Шепот сжалась.
— Нет, ты ошибаешься, — молвила Госпожа. — Ты была столь выдающимся врагом, что я решила тебя вознаградить. — Она как-то странно рассмеялась. — Среди Взятых появилась вакансия.
Вот как. Теперь мне стали ясны и тупая стрела, и все зловещие обстоятельства, ведущие к этому моменту. Госпожа решила, что Шепот должна заменить Хромого.
Но когда? Когда она приняла это решение? Хромой попал в немилость уже год назад, испытывая одно унижение за другим. Неужели она всем этим дирижировала? Пожалуй, да. Намек здесь, намек там, вовремя пущенный слух, легкий провал в памяти… И Душелов принимал во всем этом участие, используя нас. Возможно, еще с тех пор, как нанял Отряд. А то, что жизненный путь Ворона пересекся с нашим, явно не случайно… Какая же она все-таки жестокая, злобная, вероломная и расчетливая сука!
Но про это и так все знают. Она избавилась от собственного мужа. Убила свою сестру, если верить словам Душелова. Тогда почему я разочарован и удивлен?
Я взглянул на Душелова. Он по-прежнему не шевелился, но по его слегка изменившейся позе было видно — он ошеломлен.
