На обратном пути я спросил Ворона:
— Кстати, а почему мы вообще за ним отправились?
Помолчав, Ворон ответил:
— Капитан в последнем письме просил покончить с этим делом, если мне представится возможность.
Когда мы подошли к площади, Ворон сказал:
— Иди наверх и проверь, на месте ли Душелов. Если нет, то отыщи самого трезвого из наших и отправь его за фургоном. Потом возвращайся сюда.
— Хорошо. — Я вздохнул и торопливо зашагал к нашему дому. Что угодно отдам за толику тепла.
Снега выпало уже на фут. Я начал всерьез опасаться, что отморозил себе ноги.
— Где тебя носило? — рявкнул Ильмо, когда я ввалился в комнату. — И где Ворон?
Я огляделся. Душелова нет. Гоблин и Одноглазый вернулись, но такие пьяные, что их сейчас можно приравнять к покойникам. Масло и Ведьмак оглушительно храпели.
— Как Масло?
— У него все в порядке. Так где ты был?
Я уселся возле огня и стянул сапоги. Ноги мои посинели и онемели, но все же я их не отморозил. Вскоре их начало болезненно покалывать. И вообще я еле передвигал ноги после бесконечных хождений по снегу. Я рассказал Ильмо обо всем.
— Вы его убили?
— Ворон сказал, что Капитан попросил завершить это дело.
— Да, А и не предполагал, что Ворон пойдет и прирежет его.
— Где Душелов?
— Еще не возвращался. — Ильмо ухмыльнулся. — Я сам пригоню фургон. Никому больше не рассказывай. Тут слишком много трепачей. — Он накинул на плечи плащ и торопливо вышел.
Мои руки и ноги немного отогрелись. Произведя в комнате разведку, я позаимствовал сапоги Масло — они оказались примерно моего размера, а ему они сейчас не нужны.
Опять выхожу в ночь. Уже почти утро. Скоро забрезжит рассвет.
Я ждал, что Ворон станет меня упрекать, но меня постигло разочарование — он лишь посмотрел на меня. Ворон замерз и дрожал. Помню, я еще подумал, что он все-таки человек, как и мы.
— Мне пришлось переобуваться. Ильмо отправился за фургоном. Остальные надрались до бесчувствия.
— А Душелов?
— Еще не возвращался.
— Пора сажать это семечко. — Он шагнул в снежную круговерть. Я торопливо последовал за ним.
На ловушке снег не скапливался, и она по-прежнему посверкивала золотом. Талая вода скапливалась лужицами под столом, ручейками стекала в сторону и превращалась в лед.
— Как думаешь, Душелов узнает, если ловушка разрядится? — спросил я.
— Почти наверняка. Да и Гоблин с Одноглазым тоже.
— Эта парочка сейчас не перевернется на другой бок, даже если весь дом сгорит.
— И тем не менее… Ш-ш-ш! Там кто-то есть. Иди сюда.
Он повел меня куда-то в сторону, в обход площади.
«Ради чего я в это ввязался?» — размышлял я, разгребая ногами снег и держа оружие наготове. Неожиданно я уткнулся в спину Ворона.
— Ты что-то увидел?
Он пристально вгляделся в темноту:
— Здесь кто-то был. — Он принюхался, медленно поворачивая голову то направо, то налево, потом быстро прошел десяток шагов и показал вниз.
Он оказался прав — след был совсем свежим. Тот, кто здесь находился, торопливо ушел. Я посмотрел на следы.
— Мне это не нравится, Ворон. — Следы отчетливо показывали, что нежданный гость приволакивал правую ногу. — Хромой.
— Точно не скажешь.
— Кто же еще? Ну где же Ильмо?
Мы вернулись к ловушке для Загребущего. Потянулось нетерпеливое ожидание. Ворон расхаживал взад-вперед и что-то бормотал. Никогда не видел его столь встревоженным. За все время ожидания он бросил лишь одну фразу:
— Хромой не Душелов.
И в самом деле. Душелов почти человек. Хромой же из тех подонков, которые наслаждаются, пытая детей.
Скрип постромок и визг плохо смазанных колес возвестили о прибытии фургона. Ильмо вывел его на площадь, подъехал к нам и спрыгнул с козел.
— Где тебя носило? — Страх и усталость взвинтили мне нервы.
— Пришлось искать конюха и запрягать лошадей. А в чем дело? Что произошло?
— Здесь бродит Хромой.
— Вот дерьмо! И что он делает?
— Пока ничего. Он…
— Пошевеливайтесь, — рявкнул Ворон. — Пока он не вернулся.
Он подошел к камню с головой Загребущего в руке. Охранных чар словно и не было. Когда голова оказалась в углублении, золотистое сияние погасло. На голову и камень стали опускаться снежинки.
— Начали, — выдохнул Ильмо. — У нас мало времени.
