Всех пони отвели в конюшню. В большом зале уже несли на стол горячую еду и подогретое вино. Я остался с Ильмо и Молчуном — осталось немного подождать, и я услышу их рассказ.
В большом зале Мейстрикта сквозняков было лишь чуть поменьше, чем в прочих помещениях. Пока я возился с Ио-Ио, остальные набросились на еду. Наевшись, Ильмо, Молчун, Одноглазый и Фингал уселись вокруг небольшого стола. Словно ниоткуда появились карты. Одноглазый хмуро взглянул на меня:
— Так и собираешься стоять, засунув палец в задницу? Нам нужен лопух.
Одноглазому не меньше ста лет. Вулканический темперамент умудренного жизнью чернокожего коротышки упоминается в Анналах на протяжении последнего столетия. Нигде не говорится, когда он вступил в Отряд. Семьдесят лет Анналов были утеряны, когда Отряд не смог удержать свои позиции в битве при Урбане. Одноглазый отказался просветить нас относительно событий недостающих лет, сказав, что не верит в историю.
Ильмо сдал карты — по пять каждому игроку и еще пять на стол перед пустым стулом.
— Костоправ! — рявкнул Одноглазый. — Ты будешь играть?
— Нет. Ильмо рано или поздно начнет рассказывать. — Я постучал по зубам кончиком пера.
Одноглазый редко доходил до такой кондиции — из ушей у него валил дым. Изо рта с визгом вылетела летучая мышь.
— Кажется, он раздражен, — заметил я. Остальные заулыбались. Подкалывать Одноглазого — любимое развлечение в Отряде.
Одноглазый терпеть не может всяческие вылазки, но еще больше он бесится, когда упускает что-нибудь интересное. Ухмылки Ильмо и благожелательные взгляды Молчуна подтвердили, что он пропустил нечто стоящее.
Ильмо перетасовал свои карты, поднес к лицу, приоткрыл и осторожно в них заглянул. Глаза Молчуна блестели. Сомнений нет — у этой парочки наготове особый сюрприз.
На стул, который предлагали мне, уселся Ворон. Никто не стал возражать. Даже Одноглазый никогда не возражает, когда Ворон решает что-либо сделать.
Ворон. Он холоднее нынешней стужи. Наверное, он стал человеком с мертвой душой. Один его взгляд может заставить вздрогнуть. Он источает могильный хлад. И все же Душечка его любит. Бледная, хрупкая, эфемерная, она держит руку на плече Ворона, пока тот занят картами, и улыбается ему.
В любой игре, где участвует Одноглазый, Ворон — ценный партнер. Одноглазый жульничает. Но если играет Ворон — никогда.
— Она стоит в Башне и смотрит на север. Ее изящные пальцы сжаты. Легкий ветерок просачивается в окно и теребит полуночный шелк ее волос. На нежной щеке искрится слезинка-бриллиант.
— Иех-ххоо!
— Ого-го!
— Автора! Автора!
— Пусть свинья опоросится в твоем спальном мешке, Пуганый! — Эти типы освистали мои фантазии о Госпоже.
Наброски, которые я им прочитал, — моя игра с самим собой. Откуда им знать, а вдруг мои выдумки попали в точку? Госпожу видели только Десять Взятых. Кто знает, какая она — уродливая, прекрасная или?..
— Искрятся бриллианты слез, говоришь? — повторяет Одноглазый. — Мне это понравилось. Полагаешь, она по тебе сохнет, Костоправ?
— Заткни хлебало. Я над твоими развлечениями не насмехаюсь.
Вошел Лейтенант, уселся, обвел нас хмурым взглядом. С недавних пор его любимым занятием стало выражение неодобрения.
Его приход означал, что к нам уже направляется Капитан. Ильмо сложил на груди руки и сосредоточился.
Наступила тишина. В зале словно по волшебству стали появляться люди.
— Закройте долбаную дверь! — буркнул Одноглазый. — Если все так и будут шляться, я себе задницу отморожу. Давай доиграем, Ильмо.
Капитан вошел в зал, занял свое обычное место.
— Мы вас слушаем, сержант.
Капитана не назовешь одной из самых ярких личностей в Отряде, слишком уж он спокоен. Слишком серьезен.
Ильмо положил карты на стол, постучал по колоде, выравнивая их, собрался с мыслями. Иногда его одолевает тяга к четкости и точности.
— Итак, сержант!
— Молчун заметил линию пикетов южнее фермы, Капитан. Мы зашли с севера. Атаковали после заката. Они пытались разбежаться. Молчун отвлекал Загребущего, пока мы занимались остальными. Их было тридцать. Мы уложили двадцать три. Часто перекликались и предупреждали друг друга — мол, как бы случайно не прикончить нашего шпиона. Загребущему удалось скрыться.
