— А теперь, выходит, они вновь ожили, — заключил я. — Они правят северной империей. Должно быть, Тамтам и Одноглазый подозревали… А мы поступили к ним на службу.
— Взятые, — процедил Капитан. — Как форвалака.
Тварь завизжала и бросилась на прутья клетки. Над туманной палубой пронесся смех Душелова.
— Взятые Взятыми, — согласился я. — Пакостное сравнение. — Чем больше старинных легенд всплывало у меня в памяти, тем сильнее меня колотила нервная дрожь.
Капитан вздохнул и уставился в туман, за которым нас ждала новая земля. Одноглазый не отрывал ненавидящего взгляда от твари в клетке. Я попытался увести его, он вырвался.
— Подожди, Костоправ. Мне нужно это обдумать.
— Что обдумать?
— Тамтама убила другая тварь. На этой нет шрамов от ран, которые мы нанесли.
Я медленно повернулся и посмотрел на посланника. Он вновь рассмеялся, глядя на нас.
Одноглазый ни о чем не догадался. А я ему ничего не сказал. Нам и так хватало неприятностей.
— Плавание из Берилла доказало мою правоту, — буркнул Одноглазый, оторвавшись от оловянной кружки. — Черному Отряду в море делать нечего. Эй, девка! Еще эля!
Он помахал кружкой, иначе служанка его не поняла бы — он отказался учить языки северян.
— Ты уже надрался, — заметил я.
— Какая проницательность. Вы заметили, господа? Костоправ, наш уважаемый знаток искусств духовных и медицинских, настолько сведущ в них, что заметил мою нетрезвость, — объявил он заплетающимся языком, то и дело рыгая, и обвел слушателей угрюмо-серьезным взглядом, который по силам изобразить лишь пьяному.
Служанка принесла новый кувшин для него и бутылку для Молчуна, тоже готового принять новую порцию полюбившегося именно ему яда. Он пристрастился к кислому вину из Берилла, которое превосходно соответствовало его характеру. Деньги перешли из рук в руки.
За столом нас было семеро. Мы сидели опустив головы, потому что в заведении было полно моряков, а чужаков и иностранцев вроде нас всегда бьют в первую очередь, когда начинается драка. Если не принимать в расчет Одноглазого, мы предпочитали драться тогда, когда нам за это платят.
В уличную дверь просунулась уродливая физиономия Ростовщика. Он прищурился, глаза-бусинки забегали по сторонам и отыскали нас.
Ростовщик. Его назвали так потому, что он обдирает Отряд как липку. Имя ему не нравится, но он сам говорит, что любое имя лучше прозвища, которым его одарили родители-крестьяне: Сахарная Свекла.
— Эй! Да это же Сладкая Свеколка! — взревел Одноглазый. — Вали сюда, конфетка. Одноглазый угощает. Он слишком пьян, чтобы найти деньгам лучшее применение. — Одноглазый не соврал. Когда он трезв, то выцыганить у него монетку труднее, чем растянуть воротник из высохшей сыромятной кожи.
Ростовщик подмигнул и по привычке украдкой огляделся.
— Парни, вас зовет Капитан.
Мы переглянулись. Одноглазый притих. Последнее время мы почти не видели Капитана — он постоянно крутился среди шишек Имперской армии.
Ильмо и Лейтенант встали из-за стола. Я последовал их примеру и направился к Ростовщику.
Нас остановил вопль хозяина. Служанка тут же бросилась к двери и заслонила выход. Из задней комнаты, сотрясая пол, вышел верзила с тупой рожей. В каждой похожей на окорок руке он держал внушительную узловатую дубину. Вид у него был почему-то смущенный.
Одноглазый зарычал. Остальные посетители поднялись с мест, готовые ко всему, а моряки, почуяв драку, уже прикидывали, на чей стороне биться. Большинство из них выбрало не нас.
— Это еще что за хренотень? — гаркнул я.
— Прошу вас, господин, — сказала служанка. — Ваши друзья не заплатили за последнюю выпивку. — Она метнула в хозяина злобный взгляд.
— Черта лысого они не заплатили. — В этом заведении полагалось расплачиваться сразу, когда приносят заказ. Я взглянул на Лейтенанта. Он кивнул. Перевел взгляд на хозяина, почуял его жадность. Хозяин решил, что мы настолько пьяны, что заплатим дважды.
— Ты, Одноглазый, сам выбрал это воровское логово, — заметил Ильмо, — тебе и крутить им хвост.
Сказано — сделано. Одноглазый завизжал, как боров на бойне, и…
Из-под нашего стола выскочил четырехрукий комок уродства размером с шимпанзе. Сперва он метнулся к служанке возле двери и украсил ее бедро отметинами от клыков, потом вскарабкался на гору мускулов с дубинками в руках. Мужик и ахнуть не успел, как уже истекал кровью из десятка ран.
